Эстафета поколений

Московский союз художников, в прошлом МОСХ, отмечает восьмидесятилетие со времени создания. В его рядах состояли многие выдающиеся мастера отечественного изобразительного и декоративно-прикладного искусства, дизайна и фотографии. Юбилейная выставка, посвященная этой дате, открылась в Центральном выставочном зале (большой Манеж) в июле сего года. Как и эпохальная экспозиция 1962 года, связанная с тридцатилетием МОСХа, она призвана определить важнейшие вехи развития «московской школы» живописи, скульптуры, графики и смежных видов искусства.

Возможно, нынешняя выставка не стала бы столь заметным явлением в истории нашей художественной культуры, если бы экспозиция полувековой давности не получила столь широкий политический и общекультурный резонанс после известного посещения борца с культом личности Сталина реформатора Н.С. Хрущева, приоткрывшего «железный занавес», а этим визитом его наглухо задернувшим.

Тогда, пятьдесят лет назад, образное содержание, характер и смысл живописных, пластических поисков определяли произведения мастеров десятых-двадцатых годов, казалось бы, раз и навсегда возвращенные из небытия, а также работы нового поколения, заявившего о себе в конце пятидесятых и в начале шестидесятых, представителей которого условно «окрестили» родоначальниками «сурового стиля», или «сурового реализма». Среди последних назовем Николая Андронова, Виктора Попкова, Павла Никонова, Таира Салахова, Бориса Тальберга, братьев Александра и Петра Смолиных, Виктора Иванова, Андрея Васнецова, а также — с большими оговорками — Гелия Коржева и Дмитрия Жилинского. Они стали достойными преемниками традиций «московской школы» живописи, таких блестящих ее представителей, как Петр Кончаловский, Илья Машков, Александр Шевченко, Аристарх Лентулов, Роберт Фальк, Александр Дейнека, Юрий Пименов, Александр Лабас, Александр Древин, Давид Штеренберг, Надежда Удальцова, Александр Родченко, Любовь Попова, Владимир Татлин, Павел Кузнецов и целый ряд других славных имен, в том числе скульпторов Николая Андреева, Бориса Королева, Сергея Коненкова, Веры Мухиной, Александра Матвеева, Сары Лебедевой, а также графиков Петра Митурича, Владимира Фаворского, Дмитрия Митрохина, Алексея Кравченко, Игнатия Нивинского, Артура Фонвизина, Михаила Черемныха...

Такое пространное перечисление, несмотря на то, что и этот перечень не может в достаточной мере представить великое созвездие мастеров «московской школы», необходимо, чтобы напомнить читателям сложную и яркую историю Московского союза художников.

В обзорной статье о выставке к восьмидесятилетию старейшей столичной организации художников невозможно в развернутой форме проанализировать отдельные произведения в контексте творчества их авторов и дать всеобъемлющую картину развития нашего искусства. Ограничимся рассмотрением и констатацией наиболее заметных, существенных примет данной экспозиции. Во-первых, в ней представлены преимущественно работы двух минувших десятилетий, к которым следовало бы добавить и ряд тех, что демонстрировались на выставке 2008 года в Московском доме художника, поскольку они не вошли в состав нынешней выставки. Это позволит подчеркнуть главное достоинство юбилейной экспозиции, убедительно подтверждающей (невзирая на все исторические перипетии и превратности судеб ее участников) жизнеспособность искусства представителей разных поколений мастеров «московской школы». Поистине впечатляют как широта образно-содержательного диапазона показанных работ, так и преемственность традиций и направлений, творческих приемов, богатство индивидуальных стилей и поисков.

Еще одной особенностью выставки является присутствие на ней творческих династий: Цигалей, Шмариновых, Бургановых, Булгаковых-Ситниковых, Глуховых, Суховецких. Это давно стало характерной приметой русского искусства. Достаточно вспомнить династии Бруни, Бенуа, Митуричей, Древиных, Рукавишниковых, Бисти, Салаховых, Переяславцев, Курилко-Рюминых, Манизеров, Пахомовых, Чернышовых-Горских, Пластовых, Богородских, Соломиных, Стекольщиковых-Финогеновых, Желваковых, Присекиных, Пономаревых...

Все упомянутые фамилии неразрывно связаны с отечественной художественной культурой, ее прошлым, настоящим и будущим, о котором свидетельствуют метафорические скульптурные образы Александра Цигаля, восходящие к пластике Александра Архипенко, Осипа Цадкина и Наума Габо, но не повторяющие, а трансформирующие открытия этих мастеров двадцатого века; новое понимание символической значимости абстрактного экспрессионизма, его выразительных возможностей демонстрирует картина «Иерусалим II» Натальи Ситниковой; особая урбанистическая романтика раскрывается в полотне «Зеркальный город» Натальи Суховецкой. Подобные примеры не единичны, они расширяют горизонты будущего российского искусства, являются залогом его поступательного движения.

Концептуальное ядро выставки определяют произведения уже признанных, известных отечественному и зарубежному зрителю авторов: масштабные полотна Зураба Церетели, Виктора Калинина, Николая Мухина, Ивана Лубенникова, Льва Табенкина, Александра Ситникова, Ирины Глуховой, Владимира Брайнина, поэтические пейзажи Ефрема Зверькова, Вячеслава Забелина, Владимира Щербакова, Владимира Телина, Николая Боровского, «Ню» Сергея Гавриляченко, созданная Юрием Шишковым метафорическая картина, посвященная памяти Виктора Попкова, масштабные полотна Василия Бубнова, Николая Боровского, Вадима Кулакова, «Балерины» Бориса Мессерера, эпические работы Геннадия Ефимочкина, стильные растительные мотивы Сергея Геты и Ольги Гречиной, классические театральные эскизы Михаила Курилко-Рюмина, скульптурные образы Владимира Цигаля, Георгия Франгуляна, Леонида Баранова, Виктора Корнеева, Александра Белашова, Александра Бурганова, Дмитрия Тугаринова, Олега Яновского, цветные литографии Николая Воронкова, гротескные графические листы Сергея Алимова, акварели Дмитрия Иконникова, рисунки Вячеслава Кубарева и Александра Теслика... Каждый из упомянутых мастеров обладает неповторимой творческой манерой, собственным мироощущением и эмоциональной энергетикой. Им присущи особая поэтичность, своеобразие живописно-пластического языка, многозначная ассоциативность и, одновременно, чистота чувств. Монументальной выразительностью обладает произведение Зураба Церетели «Дима с Тоником и Джином», преисполненное оптимизма и радости бытия. В гротескном ключе написана картина Ивана Лубенникова «Аккордеонист», в которой безошибочно узнается рука этого незаурядного мастера. По-своему оригинально и ярко демонстрирует духовную связь с традициями древне-русской иконописи Николай Мухин в картине «Богоматерь Иверская». В сакральном образе художнику удалось передать свое понимание непреходящих ценностей христианского вероисповедания. Брутальная энергия и сила, природное чувство материала нашли мощное пластическое воплощение в бронзовом мужском торсе, созданном творческим воображением Георгия Франгуляна. В ясной пространственной композиции «Счастливая», выполненной в дереве Виктором Корнеевым, выражена гармония кругового движения женской фигуры с виртуальной природной средой, зависящей от нашей фантазии, в которой скульптура каждый раз будет обретать все новые и новые пластические и эмоциональные ракурсы.

В пространстве выставки сосуществовали и пересекались дополняющие друг друга различные виды и жанры искусства. Одна тема или сюжет вступали с другими в своеобразный, многосложный диалог времен, событий, наблюдений и переживаний вне зависимости от содержательной концепции, стилистики и манеры исполнения, техники и материала, подтверждая очевидную неравнозначность образного восприятия мира и его претворения. В экспозиции фактически отсутствовали так называемые заказные работы. В этом есть не только несомненные ее преимущества, но и заметные пробелы. Государство предоставило полную свободу творческому самовыражению художника, одновременно как бы устранившись от участия в формировании и развитии духовной культуры общества, экономического стимулирования этой сферы деятельности. При этом забывается, что хотя культура не дает материальных дивидендов и требует капиталовложений, но они окупятся духовным здоровьем будущих поколений.

Мировая историческая практика показала, что наиболее значительные произведения искусства, ставшие достоянием современной цивилизации, создавались прежде всего по заказам королевских дворов, просвещенных монархов и иерархов церкви, гильдий, цеховых корпораций и меценатов — иными словами, обладателей власти и крупных капиталов, либо по государственным или социальным заказам. Ныне подобная практика только начинает возрождаться, между тем время стремительно летит вперед, опережая возможности запечатлеть его на соответствующем историческому масштабу уровне. Это вынужденное отступление от традиционного обзора выставки отчасти объясняет, почему мы не увидели в экспозиции образно обобщающих, грандиозных по замыслу произведений, равнозначных эпохальным переменам, происходящим в жизни страны.

Конечно, это не умаляет ни художественной ценности, ни этических достоинств юбилейной экспозиции: в ней можно найти немало актуальных по содержанию и новаторских по форме произведений, отражающих духовные, нравственные, патриотические и эстетические ориентиры, достижения и проблемы современного российского общества.

Наряду с уже упоминавшимися, на выставке представлен целый ряд достойных глубокого анализа работ. Среди них натюрморт Дмитрия Жилинского «Наше наследие», жанровая картина Андрея Суровцева «Пасьянс», пейзаж Владимира Забелина «Слобода в Сергиевом Посаде», живописный диптих Натальи Нестеровой «Адам и Ева», полотна Татьяны Назаренко, Ирины Старженецкой, Ольги Булгаковой, Алексея Суховецкого, инсталляция из стекла и металла Юлии Мерзликиной «Вопреки», урбанистический холст Андрея Волкова «Бассейн», дизайнерский объект — принт на холсте — Константина Худякова «Буква Т», выполненная в дереве скульптурная композиция Ивана Балашова «Трапеза» и, конечно же, концептуальный, отчасти поп-артистский объект-инсталляция из раскрашенного гипса Федора Воробьева «Он». Независимо от техники и материала, жанровой и сюжетной принадлежности, эти произведения во многом предопределяют остроту восприятия сегодняшних и грядущих проблем современного социума. Так, если Забелину видится в поэтическом ореоле уходящее в небытие очарование русского патриархального пейзажа, то у Волкова зритель сталкивается с новой, рациональной реальностью пустоты — бассейна без воды, замещающего то самое духовное пространство, которое запечатлел Забелин и которое с такой философской глубиной, первородной неподдельной чувственностью цвета и пластики форм воплотилось в «Адаме и Еве» Нестеровой. Осталась в памяти и сакральная, ассоциативная по смыслу, эмоциональной экзальтированности и эстетской изысканности в сопряжении вечности мироздания и хрупкости земного бытия композиция Балашова «Трапеза».

Особо отметим группу произведений, в которых звучит внутренняя потребность художника поведать о сокровенном, о нравственных приоритетах, о глубоко личном отношении к родному дому, семейным ценностям, своим близким. Среди таких работ — камерные, но берущие за душу, волнующие непосредственностью, открытостью сопереживания полотна, близкие по эмоциональному состоянию, живописному строю небольшой картине «Будущий летчик» Владимира Переяславца (родоначальника замечательной династии художников), написанной живыми мазками, в колорите, напоминающем о традициях художников «Бубнового валета» и их продолжателей.

В обширном круге мастеров, своим творчеством утверждающих непреходящие духовные, моральные и этические ценности бытия, многовековые традиции семейных уз, тихого счастья и неброской красоты домашнего очага, заметно выделяются такие разные по темпераменту и самобытности живописной системы художники, как Виктор Глухов и Анатолий Любавин. В произведениях одного мы видим последовательное развитие образно-стилистических и композиционных принципов, которым, как и он, следуют Виктор Калинин и Виктор Русанов — авторы, обладающие неповторимым своеобразием и поэтической, подчеркнутой индивидуальной манерой письма, восприятия окружающего мира и осмысления традиций отечественного искусства. В картинах другого, в отличие от романтической увлеченности и звонкости красок первого, сама идея, содержательная и изобразительная основа сопряжена с внутренним представлением о гармонии, о протяженности действия во времени и пространстве. В живописи Любавина превалирует метафорическое начало, поэтическая интонация его работ отмечена некой тайной интимного, глубоко личностного сопереживания и размышления о судьбах близких и дорогих ему людей, образы которых он словно проецирует из реальной в воображаемую среду обитания. И если Глухов всегда опирается на живые, непосредственные впечатления, выстраивая из них свой собственный поэтический мир, то Любавину, напротив, присуща определенная философская гиперболизация жанровой камерности содержания, иного характера романтических размышлений о сущем. Палитра Любавина вбирает в себя краски, приемы и традиции как русского, так и европейского искусства, сплавляя их в собственную многослойную колористическую гамму. Вместе с тем и его, и Глухова, и Калинина, и Русанова объединяет ни с чем не сравнимая любовь к живописи, творческое призвание.

Возвращаясь к обозначенной в общих чертах проблеме создания крупноформатных, исторически обобщающих, выполненных по государственному либо по социальному заказу произведений, необходимо признать, что, вопреки всем трудностям, за минувшие десятилетия они появились. Попробуем восстановить в памяти наших читателей такие масштабные по содержанию и художественному уровню работы, как монументы Петру I и скульптурный ансамбль на Поклонной горе Зураба Церетели, посвященные ратным деяниям наших предков исторические полотна Сергея Присекина и Василия Нестеренко, памятники Татищеву и Мстиславу Ростроповичу Александра Рукавишникова, Василию Сурикову Михаила Переяславца, героическим защитникам Родины в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 годов Андрея Ковальчука и Салавата Щербакова, памятник Сергею Есенину Владимира Цигаля, монументальная композиция во славу русского оружия «Сыны Отечества» Анатолия Бичукова, эпические картины Таира Салахова, патетические пейзажи родины Петра Оссовского, монументальные росписи Евгения Максимова, аллегорические композиции Александра Бурганова, памятник Булату Окуджаве Георгия Франгуляна и целый ряд других значительных произведений монументального и станкового искусства. И все же работ такого рода явно недостаточно, они до сих пор остаются единичными явлениями, а потребность в их появлении велика и для воспитания гражданского самосознания общества, и для духовного возрождения России.

Подводя черту обзору юбилейной выставки Московского союза художников, подчеркнем принципиальную, качественную сторону экспозиции — высокий уровень профессиональной культуры ее экспонентов и огромный творческий потенциал нашего искусства.

В заключение анонсируем вторую, уже всецело ретроспективную выставку произведений, созданных московскими мастерами разных направлений за истекшие восемьдесят лет, которая откроется в ноябре этого года в Центральном доме художника в Москве.

Вернуться назад