ЦЕРЕТЕЛИ В ПАРИЖЕ. LE DERNIER GRAND STYLE

Дворец ЮНЕСКО в Париже украшает помещенная в одном из его залов великолепная работа Миро - редкой красоты и гармонии мозаичная стенка, совершенная по композиции, ритму, цветовой гамме.

Экспозиция работ Зураба Церетели, прошедшая в мае 2007 года в залах Дворца, захватывала и этот зал - большая честь и большое испытание для художника. Удержаться рядом с шедевром Миро - задача не из легких. Да и вообще, выставиться в Париже, где все - Нотр-Дам и Сен-Шапель, Лувр, Музей Орсе, Дома-музеи Родена, Пикассо, сам город - буквально пропитано искусством; где реально живут, присутствуют все эпохи, все стили, все крупнейшие мастера. Кажется, вот сейчас подойдут и сядут рядом с вами за столик уличного кафе Дега, Ван Гог, Сезанн, Матисс; предстать с ними на равных... Скажу прямо: мало кто еще из современных художников выдержал бы такой экзамен.

В галерею Церетели в Москве на Пречистенке часто приходят иностранцы - художники, галерейщики, коллекционеры, искусствоведы. Иные, глядя на работы Церетели, презрительно пожимают плечами: «Это же Гоген, Матисс, Пикассо! Все это уже было». Авторам этих высказываний кажется, что они такими сентенциями унижают Церетели. Глупцы! Сказать, что работы художника позволяют вспомнить великие творения Гогена, Матисса, Пикассо, что они сопоставимы - да это же высший комплимент, какой только можно сделать мастеру!

Уличить Церетели в подражании великим французам невозможно: для этого он слишком оригинален, слишком национален. Упреки мастеру в сходстве с Матиссом или Пикассо, уж конечно же, не упреки в примитивном плагиате. Пожалуй, здесь можно уловить неготовность поверить в то, что Церетели одной природы с великими постимпрессионистами. Их связывает единое мировосприятие, единое понимание искусства. ЭТО ЕДИНЫЙ СТИЛЬ. Последний великий стиль европейского и русского искусства - последний не в том смысле, что после него уже ничего не может быть. Последний по времени. Последний по значению.

Церетели сам постоянно декларирует в своем искусстве близость к постимпрессионистам - к Ван Гогу и Матиссу, к Модильяни, Пикассо и Шагалу. Он близок и к Пиросманишвили, и к Тышлеру, преклоняется перед ними, с гордостью называет себя их учеником, отдает им долг памяти в своих работах. Его скульптуры сродни творениям Родена.

Выставка во Дворце ЮНЕСКО продемонстрировала эту близость в полной мере. Церетели присуще то, что в такой степени было присуще великим живописцам и скульпторам XX века: блестящее владение формой, мощное звучание цвета, игра цветом и цветовыми контрастами, обыгрывание фактуры бронзы и камня, материала масляной живописи или эмали, акварельного рисунка или мозаики. Его роднит с ними, быть может более всего, отличная профессиональная школа: прекрасно «поставленные» глаз и рука, свободное владение рисунком, острое чувство пространства и ритма, позволяющие работать в любом направлении, любой технике и манере; создавать вещи условные, отвлеченно-абстрактные и строго реальные; чувствовать себя «хозяином» во всем - будь то доходящий до гиперболы гротеск и нежнейшая лирика, высокая образная символика и предельная верность натуре. Это возможно только благодаря неустанному непрерывному творчеству, тренингу, подобному тренингу скрипача или пианиста, ни на минуту не прекращающемуся совершенствованию своего, казалось бы, и без того совершенного мастерства. Так жили и работали «великие» - так живет и работает Церетели.

Подобно Пикассо, Церетели экспериментирует во многих видах изобразительного искусства: в витражах и гобеленах; в масляной живописи и разных формах графики; в мозаике и эмали - обычной плоской и объемной эмали, абсолютно новой технике, изобретенной им самим.

Подобно Шагалу и Дали, Церетели благоговейно склоняет голову перед Библией, живет образами Ветхого и Нового Завета, создает, по существу, «иконопись» - в мозаике, в эмали, в скульптуре. Образами Библии заполнена его галерея в Москве - образы Библии предстали и в Париже, зазвучали в унисон со статуями готических соборов, с залами раннего Возрождения в Лувре. Памятник папе Иоанну Павлу, установленный в Бретани, - модель его предстала во Дворце ЮНЕСКО - одна из самых новых и самых сильных работ Церетели, как-то особенно сроднила его и всех нас, россиян, приехавших на открытие выставки во Франции.

Но что всего важнее, всего нужнее в наш жестокий век - то, что было свойственно великим мастерам grand style XX века и что в высшей степени свойственно Зурабу Церетели, - это необыкновенная человечность искусства, подлинный гуманизм: соразмерность, сопричастность искусства человеку, индивидуальному и неповторимому.

Выставка Церетели, как и все его многогранное творчество, - это судьбы людей, смешных и трогательных, мудрых и скорбных, великих и маленьких, в том смысле, который внесли в понятие «маленький человек» Н. Гоголь и А. Чехов, воплощали Домье, Мане, Гоген.

Особые духовные качества своего искусства Церетели воплощает и в образах грузинских уличных музыкантов, ремесленников, и в фигурах двух евреев, и в портретах друзей.

Зураб Церетели никого не укоряет, ничего никому не навязывает. Он творит одержимо, вдохновенно и искренне.