Москва, как много в этом звуке...

В ИЮНЕ 1877 ГОДА ВАСИЛИЙ ДМИТРИЕВИЧ ПОЛЕНОВ ПРИЕХАЛ В МОСКВУ ДЛЯ НАПИСАНИЯ КАРТИНЫ ИЗ РУССКОЙ ИСТОРИИ - «ПОСТРИЖЕНИЕ НЕГОДНОЙ ЦАРЕВНЫ» - И С ЖЕЛАНИЕМ ОСТАТЬСЯ В ПЕРВОПРЕСТОЛЬНОЙ. СРЕДИ ЕГО ДРУЗЕЙ И ЗНАКОМЫХ ЭТА ИДЕЯ ВЫЗВАЛА РАЗНОРЕЧИВЫЕ ОТКЛИКИ.

Переезд В.Д. Поленова и И.Е. Репина в Москву после пенсионерской командировки считал необходимым С.И. Мамонтов, будущий организатор Абрамцевского кружка, познакомившийся с художниками в начале 1870-х годов в Риме и ставший вместе с Е.Г. Мамонтовой непременным участником «кружка русских» в Риме. «Вы, серьезно говоря, не сделаете ошибки, - писал он Поленову в 1873 году, - если целым кружком поселитесь в Москве на некоторый срок для работы... Москва все-таки может дать много самобытного, свежего... материала для художника»¹. Противоположное мнение высказал В.В. Стасов. После просмотра работ Поленова на отчетной выставке в Академии художеств осенью 1876 года он обрушился на него с критикой, обвинив в подражательности, во «французистости»: «Вы собираетесь поселиться в Москве ... между тем, Москва Вам ровно ни на что не нужна, точь-в-точь как и вся вообще Россия. У Вас склад души ничуть не русский. Не только не исторический, но даже и не этнографический. Мне кажется, что Вам бы всего лучше жить постоянно в Париже или Германии. Разве что только с Вами совершится какой-то неожиданный переворот, откроются какие-то неведомые доселе коробочки и польются неизвестные сокровища и новости. Конечно, я не пророк!»² Поленов был крайне раздосадован мнением критика, о чем сообщил Репину. «Нет, брат, - ответил ему Репин, - вот увидишь сам, как заблестит перед тобой наша русская действительность, никем не изображенная. Как втянет тебя до мозга костей ее поэтическая правда, как станешь ты постигать ее, да со всем жаром любви переносить на холст - так сам удивишься тому, что получится перед твоими глазами, и сам первый насладишься своим произведением, а затем и все не будут перед ним зевать»³. В справедливости репинских слов Поленов смог убедиться очень скоро.

Помимо работы в Москве над картиной «Пострижение негодной царевны», он предполагал совершить путешествие по восточной России и Волге. Трехнедельные поиски квартиры увенчались успехом, и 23 июня Поленов писал Ф.В. Чижову, другу его отца, у которого останавливался на первых порах: «Мое новое жилище очень неподалеку от Вас, находится оно в Дурновском переулке между Новинским бульваром и Собачьей площадкой... Теперь я намерен остаться в Москве и работать, поездка по восточной России и Волге пока отложена... Мой адрес: Москва, Дурновский переулок близ Спаса на Песках, дом Баумгартен»⁴. Что же могло за три недели, изменить планы Поленова на лето? Вероятно, уже за этот короткий срок он понял, что Москва, как о том говорил Мамонтов, действительно может дать много «материала» для художника. Насколько захватил художника этот материал, видно по созданным им в первый год пребывания в Москве шедеврам - этюдам Московского Кремля (1877, ГТГ), картинам «Московский дворик» и «Бабушкин сад» (обе - 1878, ГТГ). Уже первый вариант картины «Московский дворик» (1877, ГТГ), написанный из окна снятой им квартиры, свидетельствует о том, как поразил воображение Поленова представший его глазам пейзаж с поросшим травой двором и бытовыми постройками на фоне горделиво высящейся белокаменной церкви с шатровой колокольней, залитых июньским солнцем. Позже он вспоминал: «Я ходил искать квартиру. Увидел на двери записку, зашел посмотреть и прямо из окна мне представился этот вид. Я тут же сел и написал его»⁵. Характерно, что в списке работ Поленова, составленном самим художником, эта картина (№ 123) названа им «Арбатский уголок»⁶. Чтобы лучше понять, откуда Поленову «представился вид», запечатленный им в «Московском дворике», и где был найден мотив для «Бабушкиного сада», в котором изображен тот же усадебный дом, что и в «Московском дворике», стоит обратиться к «Атласу Москвы» и приложенному к нему «Алфавитному указателю», составленным А. Хотиевым в 1852-1853 годах. На плане Арбатской части мы находим усадьбу за номером 148, расположенную на углу Дурновского и Трубниковского переулков, принадлежащую подполковнику А.Н. Юрьеву⁷. Усадьба состоит из нескольких строений - усадебного дома с садом и двумя флигелями. На «своих местах», то есть так, как это представлено на картине «Московский дворик», можно видеть выходящий во двор торец усадебного дома, водопроводную колонку с пожарным колодцем, дом и сарай заднего двора соседнего владения, за которыми открывается вид на церковь Спаса Преображения «что на Песках» (ок. 1711). В «Указателе» 1882 года, более близком по времени создания картины, владение № 148 принадлежит уже корнету Н.Л. Баумгартену⁸. Князь Г.Е. Львов, живший в этом доме приблизительно в то же время, что и Поленов, писал в своих воспоминаниях: «Наш дом Юрьевой, потом Баумгартен, увековечен Поленовым, который тоже жил в нем, в его картине "Бабушкин сад". Старушка - это Юрьева, а ведет ее под руку замужняя дочь ее Баумгартен...»⁹ Таким образом, точно установлено место, откуда Поленову, находящемуся в одном из флигелей усадьбы, мог открыться из окна вид на двор и дальше на церковь Спаса на Песках.

Отсюда в июле - начале августа 1877 года художник отправлялся в Московский Кремль, где работал над кремлевскими этюдами соборов и интерьеров. Вероятно, он ходил пешком, и тогда путь его пролегал по Спасопесковскому переулку, на левой стороне которого располагалась собственность княгини В.Н. Лобановой-Ростовской¹⁰. Владельцем следующего дома был Николай Александрович Львов (1834-1887), внук известного архитектора, музыканта, историка, переводчика, ботаника и геолога Н.А. Львова (1751-1803), прадеда В.Д. Поленова по матери, М.А. Поленовой, урожденной Воейковой. В 1871 году Н.А. Львовым, страстным поклонником А.С. Пушкина, на личные средства был устроен на Спасопесковской площади сквер, названный им Общественным Пушкинским садом. Таким образом, Поленов по дороге на этюды в Кремль проходил мимо сквера, устроенного его двоюродным дедом. К скверу примыкала ограда (1849) церкви Спаса на Песках - пятиглавого бесстолпного храма с трапезной, Никольским приделом и высокой шатровой колокольней.

Работа явно доставляла Поленову удовольствие. За короткое время он написал множество этюдов кремлевских соборов и теремов. В них сказалось и мастерство художника в пленэрной живописи, приобретенное им во время пенсионерской командировки, и интерес к передаче в живописи архитектурных форм, который ощущался уже в его «Праве господина» (1874, ГТГ) и «Аресте гугенотки» (1875, ГРМ), написанных в Париже. Замысел картины «Пострижение негодной царевны» осуществлен не был, но этюды к ней получили самостоятельное художественное значение. В 1885 году П.М. Третьяков приобрел 18 из них в свою галерею.

В этюдах «Успенский собор. Южные ворота», «Теремной дворец. Наружный вид», «Верхнее Золотое крыльцо», «Выход из покоев на Золотое крыльцо», «Золотая Царицына палата. Окно» Поленов воспроизвел древнерусскую архитектуру с археологической точностью. Но эта точ ность не помешала автору передать чувство восторженного изумления перед открывшейся ему красотой. На фоне ярко-голубого неба соборы и терема, залитые солнцем, усиливающим мажорное звучание цветового строя, «живут» в световоздушной среде. Архитектура, органично вписываясь в своей декоративной многоцветности в лазурь неба, играя рефлексами солнечного света, сама как бы наполнена светом, воздухом.

Таким прочтением древнерусского зодчества проникнута и архитектура в картине «Московский дворик» (1878). Не случайно на пути превращения «Арбатского уголка» в «Московский дворик» художник усиливает ее роль в картине. Он увеличивает формат полотна по горизонтали. В поле зрения справа теперь попадает церковь с колокольней (Николы в Плотниках) и едва обозначенная - Пречистенской части. Церковь ближнего плана художник выдвигает из-за скрывавшего ее дома к центру, а сам дом размещает так, чтобы был виден портик с колоннами. Создается своеобразный ритм домов и церквей, поддержанный точно и тонко найденными цветовыми отношениями. Ярким цветовым аккордом в прозрачной голубизне неба горят лишь золотые купола церкви Спаса на Песках, перекликающиеся с луковицами церкви Николы в Плотниках. Все остальные цвета приглушены голубовато-серыми и розовато-палевыми рефлексами солнечного июльского утра, объединены мягким свето-воздушным флером. Этот ритм заставляет предположить в соседнем дворе и далее такой же тихий, размеренный, неторопливо-безмятежный уклад жизни - с играющими на траве ребятишками, курами, развешанным бельем, хлопочущей по хозяйству женщиной и готовой в путь запряженной лошадью, - какой разворачивается перед нами на первом плане. Благодаря красоте живописи и архитектуре, придающей обыденному пейзажу праздничную приподнятость, полотно наполнено «поэзией ежедневной жизни».

В картине нетрудно ощутить аромат непосредственного, детски наивного восприятия мира, его радости, поэзии и загадочности. Это ощущение таинственной жизни природы органически присуще художнику, выросшему в родовом имении Имоченцы Олонецкого края и в Ольшанке, имении его бабушки В.Н. Воейковой. Оно проявляет себя даже в таком открытом, ясном и безмятежном пейзаже. Подробно выписанные трава, кусты, свешивающиеся через забор ветви деревьев, уводящие в глубину затененного сада соседней усадьбы, закрытый колодец как бы увидены глазами ребенка. Особый микромир таких московских двориков, детские ощущения этого мира, его запахов и звуков переданы в многочисленных воспоминаниях писателей, поэтов, художников и общественных деятелей XIX-XX веков, живших в этом заповедном уголке Москвы. Благодаря точно найденному мотиву, композиционной выверенности картины, ее световоздушной и цветовой разработке живописцем был создан единый завершенный образ, передающий национально-исторический облик Москвы, каким его увидел Поленов. При этом в пейзаже не утрачена и свежесть первого впечатления, сиюминутность эмоции мастера, подсказавшие ему сюжет полотна. В «Московском дворике» им была провозглашена та «правда видения», которая впоследствии нашла своих последователей среди его учеников - И.И. Левитана, Г.С. Светославско-го, С.В. Виноградова. А для многих поколений «Московский дворик» стал одним из любимых произведений, своеобразным символом Москвы, ее простоты и добросердечия.

Очевидно, в это же время (июль - август 1877 года) Поленов пишет и «Бабушкин сад», хотя датой создания «Московского дворика», так же как и «Бабушкиного сада» он обозначает 1878. Считать так есть несколько оснований. В апреле 1878 года, договариваясь с И.Н. Крамским о передаче «Московского дворика» на выставку передвижников в Петербурге, художник пишет ему из Москвы: «...картинка моя на Передвижную выставку готова (т.е. картинка давно готова [выделено мною. - Э.П.], а рама только теперь). К сожалению, я не имел времени сделать более значительной вещи - мне хотелось выступить на Передвижную... с чем-нибудь порядочным; надеюсь в будущем заработать потерянное для искусства время. Картинка моя изображает дворик в Москве, в начале лета»¹¹. Работа на выставку в Петербург не успела, экспонировалась только в Москве и вне каталога. В следующем году «Бабушкин сад» был представлен на выставке Товарищества. Поленов 1 февраля 1879 года пишет Крамскому: «"Садик" писан прямо с натуры (выделено мною. - Э.П.), поэтому он вышел немного черен и проигрывает от соседства двух первых картин ("Лето" и "Рыбачки". - Э.П.); его следует поставить отдельно от них»¹². Временем создания работ, одна из которых «давно готова», а другая писана «прямо с натуры», хотя натуры уже нет, поскольку Поленов в конце июня 1878 года переехал на новую квартиру, может быть только июль - первая половина августа 1877 года. Стоит принять во внимание, что Поленов часто подписывал готовые работы, иногда слегка пройдясь по ним, временем передачи на выставку или продажи, а не временем их создания.

Посмотрим, как складывалась жизнь Поленова в период с конца июня 1877 по июль 1878 года, когда он вынужден был съехать с квартиры в доме Баумгартена. Уже 5 июля 1877 года родители художника приглашают его к себе на дачу в деревню Петрушки Киевской губернии. Вероятно, Поленов ездил к ним в августе. Он написал там несколько этюдов, которые позже использовал при работе над картинами «Заросший пруд» (1879, ГТГ) и «Лето» (была на 7-й выставке ТПХВ).

31 августа, возвращаясь в Москву, он познакомился с певицей М.Н. Климентовой, а 4 сентября написал ей, что вынужден на следующий день уехать в Ольшанку Тамбовской губернии. Вернулся он оттуда 1 октября, потому что должен был по просьбе цесаревича находиться в качестве художника в ставке на фронте Русско-турецкой войны. В середине февраля 1878 года Поленов - в Петербурге, в марте он уже в Москве, а в апреле, как мы знаем, договаривался о предоставлении на выставку картины, которая «давно готова». В мае, еще на квартире в Дурновском переулке, он принимал П.П. Чистякова, приезжавшего в Москву, а в середине июня уже писал родным, что, не договорившись с Баумгартенами о цене за наем квартиры, нашел новую, на Девичьем поле, где уже начался ремонт. Таким образом, временем создания «Московского дворика» и «Бабушкиного сада», или временем основной работы над ними, может быть июль - первая половина августа 1877 года.

Сюжет картины «Бабушкин сад» мог бы послужить своеобразной иллюстрацией к строчкам А.С. Пушкина о Москве начала 1830-х годов: «Ныне в присмиревшей Москве огромные боярские дома стоят печально между широким двором, заросшим травой, и садом, запущенным и одичалым...»¹³ - если бы не ее насыщенность особой поэтичностью и тонко выраженным элегическим настроением. Но и Пушкин, живший в конце 1820-х - начале 1830-х годов на Арбате и в его переулках, отмечая, помимо упадка Москвы аристократической, начало бурного развития в городе промышленности и купечества, писал в заключение: «...с другой стороны, просвещение любит город, где Шувалов основал университет по предначертанию Ломоносова... Ученость, любовь к искусству и таланты неоспоримо на стороне Москвы»¹⁴. Он как бы предвидел новую жизнь Арбата, который уже с середины XIX века стал местом, где селились первые русские интеллигенты, выходцы из дворянских семей, - поэты и издатели, ученые и писатели, художники и деятели народного просвещения, где обосновывались издательства и благотворительные общества и было наибольшее число книжных лавок. От этого времени - поговорка: «За деньгами - в Замоскворечье, за чинами - в Петербург, за знаниями и воспоминаниями - на Арбат».

В «Бабушкином саде» эмоциональное напряжение мира уходящего, мира упадка и запустения, разрешается в красоте выражения этого мира, в строе чувств старушки, как бы воплощающей собой время, и молодой задумчивой женщины, в слитности женских фигур с окружающей природой.

У посетителей выставок передвижников конца 1870-х годов поленовские работы ассоциировались в первую очередь с произведениями И.С. Тургенева. И.С. Остроухов писал, вспоминая свое впечатление от этих выставок: «Меня поразило исключительно: "Московский дворик", "Бабушкин сад", "Заросший пруд", "У мельницы", "Серый день" и ряд других "тургеневских" интимных мотивов явились мне неожиданно, ново, свежо, проникнуто правдой, тонким музыкальным лиризмом и изящной техникой»¹⁵.

«Тургеневские мотивы» в творчестве Поленова - особая тема. Романтичность, тесная связь человека и природы, «поэзия ежедневной жизни» и элегичность - вот та основа, на которой можно рассматривать художественную, образную и стилистическую близость двух мастеров слова и кисти. «Бабушкин сад» сближает с тургеневскими образами наполненность старинного парка красотой минувшего; витание «мелодии грусти старинной» - поэтизация прошлого. Мир настоящего у Поленова, как и у Тургенева, наполнен историческими реалиями. С поэтической силой утверждается здесь нерасторжимая связь времен. Восемнадцатое столетие продолжает существование в девятнадцатом с доживающими свой век старушками, уютными старинными особняками и тенистыми садами. Буйная растительность запущенного парка с вековыми деревьями и пробивающейся молодой порослью усиливает глубину созданных художником образов.

Поленов любил произведения писателя, особенно «Записки охотника», которые он называл «бриллиантом русской литературы». Тургенев в один из приездов в Россию в 1880 году подарил Поленову эту книгу с надписью в ответ на преподнесенный художником первоначальный вариант картины «Московский дворик». Потом он постоянно висел перед глазами писателя в его кабинете в Бужевале. Можно вспомнить, как выделял писатель Поленова во время его жизни в Париже, бывая в его мастерской и особенно отмечая его пейзажи. Важно, что именно на Арбате «селил» писатель своих героев: около «Собачьей площадки» - семью князя Осинина («Дым»), в Большом Афанасьевском переулке - Покорского («Рудин»), возле Пречистенки - мать Елены, Анну Васильевну («Накануне»), на Старой Конюшенной - отца Варвары Павловны («Дворянское гнездо»). Таким образом, картины Поленова навевали «реальные» ассоциации с произведениями Тургенева. Интересно, что молодые художники, ученики Поленова, не только говорили о «тургеневских мотивах» в его живописи, но даже находили внешнее сходство его с писателем, о чем свидетельствуют их воспоминания. Поленов представлял для них совершенно особый тип художника-интеллигента, человека, обладавшего особой душевной тонкостью и благородством. «Это был единственный, в полном и лучшем, не одиозном смысле слова, джентельмен-европеец и аристократ»,¹⁶ - говорил о нем Л.О. Пастернак. Понятие «поленовский аристократизм», очевидно, вмещало в себя и «сходство» художника с Тургеневым.

Еще один «тургеневский мотив» - картина «Заросший пруд» (1879, ГТГ). Она была написана Поленовым тоже в Москве по этюдам, привезенным из Петрушек в 1877 году, когда художник уже жил (с 20 июля 1878 до осени 1881 года) в снятой им квартире в доме Олсуфьева на Девичьем поле в Хамовниках. Огромный усадебный сад - «старый, заросший барский сад, с оранжереями, храмами, гротами, прудами, горами, словом какой-то волшебный сон» (В.Д. Поленов) - спускался к Москве-реке, и в этом живописном месте тоже хорошо работалось. В картине «Заросший пруд» (написанной, вероятно, в июле - августе 1878 года) возвышенно-мечтательное настроение мастера нашло выражение в изображении старого парка, торжественного в своей монументальной величавости.

В первые годы жизни в Москве художник создал значительные произведения, из которых «Московский дворик», «Бабушкин сад» и «Заросший пруд» представляют собой своеобразную лирико-философскую трилогию. Они украшают зал В.Д. Поленова в Третьяковской галерее. В этих работах, помимо красоты живописи, которая сразу же привлекает к себе внимание, в полной мере проявилось своеобразие Поленова-пейзажиста, мастера точного видения, владеющего средствами пленэра, и романтика («насколько романтизм вообще доступен русскому художнику в смысле проявления его в картинах и образах из русской жизни», по словам одного из современных художнику критиков), одухотворяющего природу.

Через десять лет Поленов писал в одном из писем В.М. Васнецову: «Мне кажется, что искусство должно давать счастье и радость, иначе оно ничего не стоит»¹⁷. Это достаточно ясно выраженное эстетическое кредо Василия Дмитриевича обнаруживается в его первых московских работах.

1 Цит. по: ПастонЭ.В. Абрамцево. Искусство и жизнь. м., 2003. С. 38-39.
2 цит. по: Сахарова Е.В. Василий Дмитриевич Поленов. Елена Дмитриевна Поленова. Хроника семьи художников. м., 1964. С. 230-231 (Далее: Сахарова. 1964).
3 Там же. С. 237.
4 Там же. С. 248. В доме Н.Л. Баумгартена, расположенном на углу Дурновского (ныне ул. Композиторская, д. 17) и Трубниковского переулков, Поленов прожил год, до июля 1878 г.
5 Там же. С. 733.
6 Название «Московский дворик» эта работа, поступившая в Третьяковскую галерею в 1929 г. из музея И.С. Остроухова, получила, вероятно, от коллекционера по аналогии с картиной Поленова 1878 г.
7 Алфавитный указатель к плану столичного города Москвы, составленному А. Хотие-вым. м., 1852-1853. С. 62. В 1852-1853 гг. в Москве находилось всего 11 283 «владельческих и принадлежащих разным ведомствам усадеб».
8 Указатель улиц и домов столичного города Москвы / Сост. генерал-майор Козлов. М., 1882. С. 196.
9 Львов ГЕ., кн. Воспоминания / Сост. Н.В. Вырубов, Е.Ю. Львова. Пред. Н.В. Вырубова. М., 2002. С. 132. Князь Георгий Евгеньевич Львов (1861-1925), видный политический и общественный деятель, первый председатель Временного правительства (1917), в это время был учащимся Поливановской гимназии.
10 В 1913 г. княгиня В.Н. Лобанова-Ростовская продала часть ее, выходившую на Спасопесковский переулок, миллионеру Н.А. Второву, где по проекту архитекторов
В.Д. Адамовича и В.М. Маяты в 1913-1914 гг. был выстроен особняк в стиле неоампир, ныне Спасо-Хаус, резиденция американского посла.
11 Цит. по: Сахарова. 1964. С. 264-265.
12 Цит. по: Там же. С. 270.
13 ПушкинА.С. Путешествие из Москвы в Петербург // Пушкин А.С. Собр. соч. В 10 т. Т. 6. М., 1964. С. 273.
14 Там же. С. 275, 276.
15 Цит. по: Сахарова Е.В. Василий Дмитриевич Поленов. Письма, дневники, воспоминания. М., 1950. С. 448.
16 Цит. по: В.Д. Поленов. К 150-летию со дня рождения: Каталог выставки. М., 1994. С. 20.
17 Цит. по: Сахарова. 1964. С. 393.

Вернуться назад