Вес и невесомость - категории физические

Вес и невесомость - категории физические, они же и философские. Все неподъемные и все наилегчайшие предметы имеют свою ярко выраженную философию. Штанга, гиря и каток-асфальтоукладчик - Цезари и Августы «Империи веса». В союзе с ней - «Империя невесомости». Здесь свои герои: бумажный самолетик, бумажный кораблик, пузыри в бокале шампанского и летящий в лицо тополиный пух.

Скульптора Михаила Дронова увлекла философия веса. Идеи Ньютона он развивает в сфере пластики. Он представил каток- асфальтоукладчик как самую совершенную машину тотального выравнивания и сглаживания шероховатостей («Лучшая машина», 2003). Каток - ближайший родственник канцелярского пресс-папье и кнопки. С помощью этих феноменальных предметов все должно быть навечно прикреплено к своему раз и навсегда установленному месту. Диктатура веса, выраженная в скульптурном предмете - это и есть высокая художественная философия! В недавнем прошлом Клас Ольденбург представил типовой, стандартный предмет как величественный архитектурный монумент в грандиозном пространстве (металлический болт, ножницы, прищепка для белья). Благодаря воображаемому масштабу типовой предмет стал символическим сверхобъектом. Этот своего рода монументальный гиперреализм по-своему интерпретирует Михаил Дронов. Огромная стальная кнопка превращается в объект с двумя сущностями: одновременно и атрибут «большой канцелярии», и модель дискообразного «космического тела». Кажется, вода - нечто вечно изменчивое, прозрачное и неуловимое. Но ведь и она имеет свои строго исчислимые параметры - вес, объем, химическую формулу. Дронов представил «физическую философию» воды в увесистом бронзовом кубе, названном «1 км3 H2O» (2005). Внушительное зрелище! Вероятно, так выглядели «окаменевшие» воды Красного моря, когда Моисей вел по нему народ. Даже Фараон со всем своим войском не сможет выпить весь этот объем воды до капли.

Представив «самое тяжелое», Дронов воодушевляется «самым легким». Он воспроизводит в бронзе бумажный самолетик («Аэроплан», 2001) и бумажный кораблик («Кораблик», 2000), передает все фактурные, тактильные качества бумаги и даже ее цвет! Он обращается к стихии ткани, но не прищепленной и прикнопленной, а свободно облегающей тела, формы и пространство. Энергию складок определяют энергия тела и нрав переменчивый ветра. Складки легкой ниспадающей ткани и есть лицо и профиль ветра. В композиции «Вечер в Византии I» (2000) художник «портретирует» ветер Средиземноморья, ветер христианского Средневековья, ветер раскрепощения духа... В 1998 году возникает цикл работ под общим названием «Последний день Помпеи». Мгновение жизни остановлено и воплощено в совершенной форме женского торса. Художник избирает полую форму. Одежда, складчатая ткань, невесомая оболочка возникают как метафоры легкого тела.

Стилистика Дронова не лишена эволюции. В композициях 1980-х годов преобладают документальность сюжета и предметных деталей. Часто художник избирает персонажи, силою обстоятельств ввергнутые в экстремальную ситуацию, людей, забытых богом и обществом. «Саксофонист» (1987) в ушанке, ватнике и валенках зарабатывает на жизнь на улице. Он обойден фортуной, но инструмент священен для него, как реликвия.

Работы 1980-х годов можно рассматривать как своего рода «передвижнический» гиперреализм сюжета. Автор балансирует на грани назидательности и грустной иронии. Он изображает пожилого мужчину в изношенной одежде и старых башмаках, моющего пол («Генерал-майор Клавдий Александрович Комаровский-Эшаппар де Бионкур, командир лейб-гвардии Уланского Его Величества полка в отставке» (1985).

Дронова занимает «философский» вопрос - в чем секрет людей «с именем»? Каким образом «имя» возникает из тени безвестности? Без ложного пафоса, почти приземленно изображен «Эйнштейн» (1984). Он внешне ничем не отличается от сотен тысяч мужчин в стандартном длинном пальто и надвинутой на лоб шляпе-котелке. Персонаж «скрывается» за камуфлирующей типовой одеждой.

Другой вариант инсценировки - групповой портрет «Мудрецы» (1989). Художник изображает своих друзей в облике античных и восточных мудрецов.

В композиции «Гроссмейстер» (1988) автор представляет себя, сидящим на троне. Высокая спинка с монограммой «Д. М.» (Дронов Михаил) увенчана треугольной шляпой Наполеона. Персонаж «примеряет» себя к трону истории, на его коленях рассыпаны сметенные с игральной доски шахматные фигуры.

Художника интересует архетип короля, сложившийся в сказках и фольклоре. В представлении масс, король, как и президент, должен быть молодым, энергичным, удачливым и уверенным в себе. Д. (он же Дронов) изобразил «нетипичных» «Грустного короля» (1987) и «Старого короля» (1995). Эти лишенные репрезентативности персонажи-философы представляют «королевскую сущность» в фольклорном преломлении.

В конце 1980-х - 1990-е годы Д. создает легко узнаваемый авторский стиль, придумывает свой, параллельный реальному, игровой мир. Возникает целый пародийный пантеон, аналогичный художественным вымыслам творцов постмодернизма.

Художник имитирует культовые статуэтки - «Робин Гуд» (1996), «Охотник» (1997), создает фантастические антропоморфные существа, словно явившиеся из мира духов, - «Ночные гости» (1987).

Персонажи из воображаемого мира наделяются необычным обликом. У «Человека дождя» (1992) «диагонально-капельная» структура тела. Просекающие его тело косые линии, образуют стильный графический рисунок. «Паромщик» (1989), переправляющий души через мертвые воды, наделен двумя лицами, тремя глазами и двумя маленькими веслами. У ныряльщика на спине вырастает плавник дельфина - «Чемпион» (1996). Главная фигура воображаемого пантеона - люди-близнецы. Самая радикальная метаморфоза - срастание двух и более фигур в единое, «коллективное» многоголовое тело - «Осьминог» (1994).

Выступая в роли сценариста, Д. создает авторский универсум, в который свободно входят герои классических мифов. При этом они претерпевают пародийную трансформацию. «Олоферн» (1994) из грозного библейского воителя превращается в мечтательного созерцателя звездного неба. В «Трех грациях» (1995) фигуры совмещаются в одну, образуя визуальный ребус в духе игровых композиций Пауля Клее и Хуана Миро.