Сергей Михайлович Третьяков, меценат, коллекционер, общественный деятель

Сергей Михайлович Третьяков (1836-1892) менее известен как коллекционер и общественный деятель, чем его старший брат - Павел Михайлович. Людская память избирательна и часто несправедлива. А между тем в начале 1900-х годов, когда для более удобного размещения художественных коллекций Московской городской Думой было предпринято капитальное переустройство семейного дома Третьяковых и экспозиционных залов, на белокаменном фризе парадного фасада галереи была высечена сохранившаяся и поныне надпись: «Городская художественная галерея братьев Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых», увековечившая благодарность жителей Москвы обоим братьям Третьяковым за щедрый дар.

Сергей Михайлович, как и его старший брат, любил искусство «страстно». Общее увлечение братьев Третьяковых требовало немалых затрат. Будучи потомками старинного, но небогатого купеческого рода, они добились богатства собственными силами и талантом. Рано умерший отец оставил семье «родовое имение»- небольшой дом возле церкви Николая Чудотворца в Голутвине, в Замоскворечье, несколько крошечных лавок в Гостином дворе, Якиманские общественные бани на Бабьем городке и небольшой капитал. В I860 году братья Третьяковы и их шурин В.Д. Коншин основали фирму «Товарищество П. и С.М. братья Третьяковы и В.Д. Коншин», открыв одновременно «Магазин полотняного, бумажного и шерстяных товаров русских и заграничных» на Ильинке, арендовав помещение напротив Биржи. В 1866 году, чутко уловив конъюнктуру, сложившуюся в ткацкой промышленности в России, Третьяковы и Коншин основали в Костроме прядильную (а позже и ткацкую) «Ново-Костромскую льняную мануфактуру». К началу ХХ века эта фабрика выпускала шестую часть всей пряжи, изготовлявшейся в России, и стала крупнейшим в мире предприятием по числу работающих на ней веретен. К последней четверти XIX века Третьяковы владели миллионными состояниями.

В С.М. Третьякове близкие с юности отмечали гордость характера и «страсть к богатству», т.е. здоровое честолюбие, уверенность в своих силах, в способности осуществлять на практике задуманное. Живой, по натуре общительный человек, С.М. Третьков легко ладил с людьми, которых привлекали его деликатность, культура, образованность. Он обладал склонностью к общественной деятельности, административной жилкой. Когда в 1877 году Москва удостоила его звания городского головы, а время его управления пришлось на трудные годы - шла русско-турецкая война на Балканах, - эти качества характера С.М. Третьякова проявились в полной мере: городское управление, руководимое С.М. Третьяковым, организовало щедрые денежные пожертвования на нужды воинов, инициатором которых и щедрым жертвователем был городской голова. Несмотря на трудности военного времени, по инициативе С.М. Третьякова существенно увеличились расходы на народное образование, а число начальных городских училищ возросло почти вдвое. Заботился городской голова и об экологии города. При непосредственном участии С.М. Третьякова в собственность Москвы были приобретены Сокольничья роща и Ширяево поле. У правительства выкуплено место для строительства нового здания городской Думы, осуществленное позже (ныне - здание бывшего музея В.И. Ленина). На время управления городом С.М. Третьяковым пришлись также организация торжеств и открытие памятника А.С. Пушкину, на которых присутствовали многие представители русской общественности и культуры, среди них - Ф.М. Достоевский и И.С. Тургенев. Принимая памятник, созданный на народные пожертвования, в собственность города, С.М. Третьяков выразил общее воодушевление, сказав: «Москва будет хранить его как драгоценнейшее народное достояние, и да воодушевит изображение великого поэта нас и грядущие поколения на все доброе, умное, честное, славное».

С.М. Третьяков начиная с 1860-х гг. живо и деятельно интересовался художественной жизнью столицы. Активное участие принял он в организации Московского отделения Русского музыкального общества, душой которого был известный пианист и дирижер Н.Г. Рубинштейн, близко друживший с братьями Третьяковыми с детства. Позже не менее увлеченно работал С.М. Третьяков в дирекции Московской консерватории. Именно ему обязана консерватория приглашением в Москву пианиста и дирижера В.М. Сафонова, будущего многолетнего ее директора. В 1888 году С.М. Третьяков избран председателем Московского общества любителей художеств, членом-любителем которого он был с момента основания общества в 1860 году. Помимо обычных для общества постоянных и периодических выставок, аукционов, лотерей, конкурсов с денежными премиями, в период правления С.М. Третьякова была организована первая этюдная выставка МОЛХ, впоследствии утвердившаяся в выставочной практике общества. Живой и деятельный интерес к проблемам и практике русского искусства всегда воодушевлял С.М. Третьякова. В 1873 году он вступил в члены другого объединения любителей искусств в Москве - Московское художественное общество, при котором функционировало Училище живописи, ваяния и зодчества, членом Совета которого он стал в 1874 году. Не случайно Московская городская Дума постановила увековечить память С.М. Третьякова, учредив после его кончины стипендию его имени для учеников училища.

С полным правом он мог написать старшему брату в марте 1890 года, отвечая на упрек последнего в том, что мало заботится о пользе общественной: «<...> тебе более, чем кому-либо известно, что я почти всю мою жизнь, или по крайней мере лучший возраст моей жизни употребил для польз общественных, с успехом или неуспехом - это вопрос, на который приходится отвечать не мне, но совесть моя совершенно покойна за искреннее и постоянное мое стремление быть полезным обществу»[1].

Собирательная деятельность, коллекционирование произведений искусства были еще одной из блистательных граней характера и талантов этого удивительного человека. Начав создание собственной коллекции, С.М. Третьяков не сразу определил свои пристрастия в этой области. По свидетельству Павла Михайловича, приступив к формированию собрания в начале 1870-х гг., он приобрел сначала несколько работ русских художников, но, не желая конкурировать с братом, сосредоточил вскоре усилия на собирании работ западноевропейских мастеров, создав к началу 1890-х гг. великолепное собрание. Основу этого собрания составляли произведения французских и немецких художников 1840-1890-х гг. В нем было также немало работ известных испанских, австрийских, голландских и швейцарских художников того же времени. Это была тщательно подобранная коллекция, достаточно полно отображавшая состояние искусства периода, интересовавшего собирателя. С.М. Третьяков отдавал предпочтение романтикам, художникам «барбизонской школы», реалистам академического толка. Работы импрессионистов в его коллекции отсутствовали.

Коллекция С.М. Третьякова была исключительным по цельности и качеству собранием даже на фоне повышенного интереса к западноевропейскому искусству, сложившегося в России в конце XIX столетия. И.Э. Грабарь, художник, историк искусства и попечитель галереи с 1913 года, в каталоге ее собрания, изданном в 1917 году, подчеркивал: «Да и среди западных частных коллекций трудно указать какую-либо, которая содержала бы в себе такой первоклассный подбор картин художников XIX века, особенно драгоценна та часть собрания, где представлены мастера так называемой «барбизонской школы», над составлением которой Сергей Михайлович трудился с особой разборчивостью и любовью»[2]. Он «покупал, менял, улучшал» собрание - вспоминала его племянница А.П. Боткина, - добиваясь желаемого результата.[3] Иногда купленные, а потом проданные вещи вновь возвращались в коллекцию, чтобы заполнить образовавшуюся лакуну или оттенить другое произведение. Так было, например, с пейзажем Т. Руссо «Внутренность леса» (так называемый «тургеневский», ныне в ГМИИ им. А.С. Пушкина). Нельзя не согласиться с мнением И.Э. Грабаря, что «тонкий, разносторонний и последовательный вкус Сергей Михайловича тщательно и неспешно выискивал на западном художественном рынке высокие образцы иностранного искусства минувшего века, и таким образом была создана коллекция, которая среди русских собраний подобного рода стоит на первом месте»[4]. Коллекция С.М. Третьякова была известна в Москве и особенно популярна среди художественной молодежи 1880-х гг., но, открытая художникам, она оставалась частным собранием, закрытым для широкой публики.

По «Описи картин и скульптур», составленной на 29 мая 1891 года (т.е. за год до смерти собирателя), в коллекцию С.М. Третьякова входило 72 произведения живописи, скульптуры и графики 53 иностранных художников, а также четыре танагрские статуэтки, пять французских гобеленов на «сюжеты из Троянской войны» и скульптура, изображающая Венеру, атрибутированная составителями «Описи», как «античная». В дополнении к описи указано, что в 1892 году, уже после смерти Сергея Михайловича, из Парижа прибыл купленный им в апреле шедевр К. Коро «Купание Дианы». В собрание входили «картины Милле, Руссо, Коро, Диаза, Добиньи», которые, по словам Грабаря, «блестяще развертывали перед зрителем <...> одну из гениальных страниц новейшей живописи», мимо которых «не может пройти ни один историк искусства новейшей живописи. И среди мастеров других направлений Сергею Михайловичу удавалось заполучить для своей коллекции картины большой исторической значимости, вроде знаменитой, имевшей такое влияние на всю живопись 1880-х гг., картины «Деревенская любовь» Бастьен-Лепажа, вроде «Заклинателя змей» или «Любителей гравюр» Фортуни, «Люксембургского сада» Менцеля и др.». Уже это краткое перечисление имен даст представление о полноте собрания. С.М. Третьякову принадлежали «Угольщицы» Милле, пейзажи главы «барбизонской школы» Т. Руссо. Из пейзажей К. Коро, творчество которого своей одухотворенностью выделялось среди работ поздних барбизонцев, - «Купание Дианы», «Песчаная местность», изумительные «Порыв ветра» и «Замок Пьерфон», а также картина «Женщина с коровой». Судьба последней знаменательна и характерна для всего собрания. Ныне она хранится в Эрмитаже, но, судя по сведениям, опубликованным в каталоге этого музея, ее происхождение из собрания С.М. Третьякова - забыто.[5] В коллекции С.М. Третьякова были две работы Н.-В. Диаза де ла Пенья - «Осень в Фонтенбло» и «Венера с амуром», пейзажи Ш. Добиньи, два произведения одного из ведущих мастеров «барбизонской школы» Ж. Дюпре - «Морской отлив в Нормандии» и «Стадо баранов», четыре работы К. Труайона - «Вол», «Собака и кролик», «Овцы», «У водопоя» и другие работы художников этой школы. Кроме великолепного собрания барбизонцев, С.М. Третьякову принадлежал ряд работ французских художников, придерживающихся иных эстетических ориентиров, - Л. Бонна, Ф. Руабэ, Э. Фромантена, П. Марильи, Ж. Энгра, «Портрет Ж. Энгра» Ж.Л. Давида, «Этюд мужской головы» Т. Жерико, «После кораблекрушения» Э. Делакруа, «Морской пейзаж в Бретани» П. Курбэ; исторические картины Ж.П. Лоранса, среди них - «Последние минуты императора Максимилиана». Из работ голландских художников наиболее известна картина Й. Израэльса «Швеи». Австрийская живопись представлена работой А. Петтенкофена, венгерская - картиной М. Мункачи «Составление букета»; немецкая - произведениями А. Менцеля, Л. Кнауса, О. и А. Ахенбахов и др.; английская - исторической картиной Л. Альма-Тадемы; испанская - работами М. Фортуни. Были в коллекции С.М. Третьякова и работы швейцарских художников - Б. Вотье, А. Калама.

Как упоминалось выше, Сергею Михайловичу принадлежали работы русских живописцев и скульпторов. На 29 мая 1891 года в его собрание входило 39 произведений (31 картина и 8 скульптур) 19 русских художников и шести скульпторов. Пятнадцать живописных работ этого собрания еще при жизни владельца экспонировались в галерее Павла Михайловича среди принадлежащих последнему работ.[6] Собранию произведений русских художников С.М. Третьякова принадлежали также два пейзажа С.Ф. Щедрина («Вид Неаполя» и «Улица и здания» - подарок В.Д. Коншина), два пейзажа Ю.Ю. Клевера, один - Л.Ф. Лагорио, три - А.П. Боголюбова («Летняя ночь в Петербурге у взморья. Тони», «Вид Москвы», «Ипатьевский монастырь близ Костромы»), «Закат солнца» М.К. Клодта, пейзаж А.К. Саврасова, три этюда Ф.И. Ясновского, картина К.Е. Маковского «Женщина перед зеркалом», «Портрет Е.А. Третьяковой» А.А. Харламова и «Бабушкин сад» В.Д. Поленова. С.М. Третьякову, согласно той же «Описи» и докладу Комиссии Московской городской Думы о пользах и нуждах общественных по делу о чествовании памяти бывшего городского головы покойного Сергей Михайловича Третьякова, принадлежали также скульптуры М.М. Антокольского «Иван Грозный» и «Полова Христа»[7]; «Моющийся мальчик» С.И. Иванова; «Мальчик с обезьяной» Н.А. Лаверецкого (подарок П.М. Третьякова); «Кобыла с жеребенком» П.К. Клодта; две бронзовые группы Е.А. Лансере и бюст Ф.М. Достоевского Л.А. Бернштама.

Таким образом, в собрание С.М. Третьякова входило 101 произведение (не считая четырех танагрских статуэток, бюста Венеры и пяти гобеленов) 72 русских и иностранных художников[8]. Согласно «Описи картин и скульптур <...>», в апреле 1891 года стоимость его определялась в 516 435 рублей.

С.М. Третьяков скоропостижно скончался 25 июля (6 августа) 1892 года. Его смерть была тяжким горем для Павла Михайловича, потерявшего не только любимого брата, но и умного, инициативного помощника, близкого друга, которому он доверял, как самому себе. «Не часто бывает, - писал историк московского купечества П.А. Бурышкин, - что имена двух братьев являлись так тесно друг с другом связанными. При жизни их объединяла подлинная родственная любовь и дружба. В вечности они живут как создатели галереи Павла и Сергея Третьяковых»[9].

Завещание, составленное Сергеем Михайловичем в 1888 году, подтвердило еще раз эту удивительную дружбу и духовную близость братьев. Зная мечту брата - принести свою коллекцию в дар Москве, - Сергей Михайлович доверил старшему брату судьбу своей художественной коллекции: «Из художественных произведений, т.е. живописи и скульптуры, находящихся в моем доме на Пречистенском бульваре, - говорилось в завещании, - <. > взять для присоединения к своей коллекции, дабы в ней были образцы произведений и иностранных художников, все то, что он найдет нужным, с тем, чтобы взятые им художественные произведения получили то же назначение, какое он даст своей коллекции»[10]. С той же целью, на тех же условиях в собственность города передавалась принадлежавшая С.М. Третьякову часть семейного дома в Лаврушинском переулке - колыбели будущей Государственной Третьяковской галереи. По воле С.М. Третьякова, выраженной в завещании, галерее также ежегодно выделялись проценты с капитала в 125 тысяч рублей на приобретение произведений русских художников. Павел Михайлович особенно был тронут этим решением брата, еще раз доказавшим, как высоко ценил и искренно любил С.М. Третьяков русское искусство.

Смерть Сергея Михайловича, пожелания, выраженные им в завещании, послужили причиной серьезных изменений в статусе галереи, принадлежавшей его брату.

Для утверждения, т.е. признания законным, завещания С.М. Третьякова, а оно касалось, естественно, в основной своей части денежных интересов его наследников, распределения земельных владений, акций Ново-Костромской льняной мануфактуры, выделения значительных сумм на благотворительность, на стипендии студентам Московской консерватории, УЖВЗ и т.п., при прочих условиях требовалось согласие П.М. Третьякова на исполнение воли покойного брата. Важным (с юридической точки зрения) оказалось, что «завещание Сергея Михайловича не могло быть исполнено потому, что половина дома, завещанного городу, принадлежала частному лицу» (т.е. П.М. Третьякову. - Н.П.)[11]. Павел Михайлович с пониманием и благодарностью воспринял желание брата, но это заставило его пересмотреть предполагаемые ранее собирателем сроки передачи галереи в дар городу. В октябре 1892 года в письме из Женевы он признавался жене: «Хотя я никак не рассчитывал сделать это (т.е. передать галерею в дар Москве. - Н.П.), но оно ничего, оно и лучше»[12]. 31 августа 1892 года П.М. Третьяков, исполняя свое заветное желание и последнюю волю брата, обратился к городским властям с предложением о даре, который и был принят 15 сентября 1892 года с огромной благодарностью. Третьяковская галерея, объединившая художественные собрания братьев, стала городским, общественным, общедоступным музеем. Таков был первый важный итог в истории галереи, совершившийся не без участия С.М. Третьякова. Кроме того, присоединение коллекции Сергея Михайловича, «положившее основу иностранному отделу галереи», вывело галерею как музей на более высокий уровень по сравнению с другими русскими собраниями. Это прекрасно понимали современники событий. В 1911 году, через много лет после смерти братьев Третьяковых, когда в галерею уже поступили картины западноевропейских мастеров по завещанию М.А. Морозова и ее собрание иностранных художников систематически пополнялось покупками, И.С. Остроухов, попечитель галереи, восторженно писал известному исследователю истории искусства Н.Н. Врангелю: «Не сегодня- завтра колоссальное собрание Щукина и нескольких других, имена которых пока нужно таить, сольются с чудным собранием иностранных (преимущественно, французских) мастеров С.М. Третьякова и М.А. Морозова. Тогда, поистине, нигде в мире французское искусство XIX и начала ХХ веков не будет так представлено, как в нашей галерее»[13]. И пусть эта мечта не осуществилась, она свидетельствует о глубоком восхищении современников щедрым и ценным даром родному городу С.М. Третьякова.

Нельзя не вспомнить об одном из важнейших моментов в истории галереи, в котором завещание С.М. Третьякова сыграло решающую роль. Известно, что Павел Михайлович в конце жизни в приписке к своему завещанию настаивал на прекращении расширения коллекции музея. Совет галереи (в члены которого входили и представители семьи П.М. Третьякова) и городская Дума, стремившиеся сохранить традиции галереи как музея современного искусства, вынуждены были искать возможность законно, на юридическом основании, обойти эту сковывающую развитие музея приписку основателя. Помогло завещание С.М. Третьякова, по одному из пунктов которого, как упоминалось выше, галерее завещались проценты с капитала на пополнение собрания произведениями русских художников и скульпторов. Именно этот пункт завещания, как утверждал И.Э. Грабарь, дал юридическое обоснование для продолжения комплектования галереи.

Из завещанной Сергеем Михайловичем коллекции в галерею, как свидетельствуют документы, были приняты все произведения, «за исключением картины Галофре «Возвращение с экскурсии», пейзажей Лагорио и Саврасова, двух этюдов Ясновского и одного - Орловского и картины К.Е. Маковского «Женщина перед зеркалом», - остальное все получено 25 ноября 1892 года»[14]. Все они в конце ноября переведены в Лаврушинский переулок.

Первоначально коллекция С.М. Третьякова помещалась в отдельном непроходном зале второго этажа пристройки 1890-1892 гг. Весной 1897 г. П.М. Третьяковым начато строительство последней при его жизни пристройки к залам галереи. Именно в этих двух вновь выстроенных на первом этаже залах в 1898 году разместились экспозиция собрания произведений иностранных художников С.М. Третьякова и его мемориальная комната. Перед этими залами были помещены скульптуры, принадлежавшие ранее Сергею Михайловичу.

Для мемориальной комнаты вдова собирателя Е.А. Третьякова передала в собственность галереи полную обстановку его кабинета из дома на Пречистенском бульваре. В галерею поступила не только мебель, но и посеребренные, с синей эмалью лампы, подсвечники, письменный прибор и часы, украшавшие кабинет.[15] На стенах мемориального зала висели гобелены из собрания С.М. Третьякова. Здесь же размещались рисунки Энгра, Кабанеля и несколько картин. В простенке между арочными проемами, отделявшими мемориальную комнату от собственно экспозиционного зала, был помещен портрет С.М. Третьякова, заказанный по постановлению Комиссии Московской городской Думы о пользах и нуждах общественных по делу о чествовании памяти С.М. Третьякова. Портрет был написан В.А. Серовым по фотографии в 1895 году и в том же году передан Думой в собственность галереи. Под портретом укреплена мраморная доска с надписью: «Сергей Михайлович Третьяков, московский городской голова 1877-1881, завещавший городу Москве свое собрание художественных произведений. Портрет сей поставлен по приговору Московской городской Думы 26 января 1893 г.».

Богатейшая художественная коллекция произведений иностранных художников С.М. Третьякова не сохранилась до наших дней в том виде, в каком подарил ее собиратель родному городу. В 1924-1925 годах все произведения западноевропейских мастеров, а с ними и собрание Сергея Михайловича были переданы в Музей изящных искусств (ныне ГМИИ им. А.С. Пушкина), где хранится около сорока работ из этого собрания, в Музей новой западной живописи, в Эрмитаж и другие музеи страны.

1. ОР ГТГ ф. 1, ед. хр. 3768.
2. Каталог художественных произведений городской галереи Павла и Сергея Третьяковых. М., 1917, с. 283.
3. Боткина А.П. Павел Михайлович Третьяков в жизни и искусстве. М., 1995, с.196.
4. Каталог художественных произведений... М., 1917, с. 283-284.
5. Государственный Эрмитаж. Западноевропейская живопись. Каталог 1. Италия, Испания, Франция, Швейцария. Л., 1976, с.266. Речь идет о картине «Крестьянка, пасущая корову у опушки леса» (инв. № 7166). Она поступила в ГЭ в 1930 г. из ГМИИ. Ранее, как сообщается в каталоге, принадлежала ГТГ, куда попала из частного собрания после 1917 года. «Опись» собрания С.М. Третьякова и фотография экспозиции его коллекции, исполненная К.А. Фишером в 1898 году, при сравнении с воспроизведением этой вещи в каталоге ГЭ (№ 221) убеждает, что это одна и та же работа. Совпадают и их размеры, указанные в каталогах.
6. Это были картины К. Гуна - «Попался!», А.И. Куинджи - «Ночь в Малороссии», Ф.А. Васильева - «В Крымских горах», В.Г. Перова -«Птицелов», В.Е.Маковского - «Деловой визит», И.Н. Крамского - «Лунная ночь» (с портретом Е.А. Третьяковой, жены собирателя); четыре работы В.В. Верещагина; четыре этюда А.А. Иванова - «В парке виллы Дориа», «Вид Помпеи на Кастелламаре» (этюды к картине «Явление Христа народу»), «Голова мальчика-пиффераро» (этюд к картине «Аполлон, Кипарис и Гиацинт»), «Голова старика»; В.Д. Орловского - «Этюд. Поццуоли» (ОР ГТГ, ф.1, ед. хр. 5080, л. 2).
7. В обоих документах стоимость «Ивана Грозного» входит в итоговую сумму оценки всей коллекции. У И.Э. Грабаря, автора предисловия и вводных статей к разделам собрания галереи в Каталоге 1917 года, нет сомнений в принадлежности скульптуры к собранию Сергея Михайловича (Указ. соч., с.Х1, 299). В то же время опубликованы письма и расписки М.М. Антокольского, адресованные П.М. Третьякову, в которых содержатся сведения о заказе скульптуры последним и получении от него задатка и последующих сумм (Письма художников к П.М. Третьякову. 1870-1879. М., 1968, сс.43, 52-54, 84, 91,95, 141, 152, 174, 177). Следует, вероятно, присоединиться к суждению С.Н. Гольдштейн, которая утверждает: «По заказу братьев Третьяковых М.М. Антокольский завершил в 1875 году мраморную статую «Иван Грозный», включенную тогда же в собрание С.М. Третьякова» (Государственная Третьяковская галерея. Очерки истории. 1856-1917. Л., 1981, с. 89).
8. В «Каталоге художественных произведений городской галереи Павла и Сергея Третьяковых» в разделе «Картины и рисунки иностранных художников, собранные С.М. Третьяковым» перечислены 84 произведения 51 художника и 4 та- нагрские статуэтки. (М., 1916, с. 141-146). Эту цифру приводит и А.П. Боткина, упустив, вероятно, при подсчете работы русских мастеров и скульпторов и присоединив к коллекции С.М. Третьякова картину Л. Жерома «Рукоплещите, граждане!», купленную П.М. Третьяковым в 1898 г. (Боткина А.П. Указ.соч., с. 196).
9. Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991, с. 142.
10. Государственная Третьяковская галерея. Очерки истории. 1856-1917, с.303.
11. Боткина А.П. Указ. соч., с.276. 30 августа 1892 г. П.М. Третьяков писал В.В. Стасову: «Чтобы сделать возможным утверждение завещания, я должен буду теперь же передать в дар городу мою часть дома и собрание живописи, разумеется, с условием пожизненного пользования квартирой и заведывания учреждением» (Переписка П.М. Третьякова и В.В. Стасова. М.-Л., 1981, с. 152).
12. ОР ГТГ, ф. 1, ед. хр. 6085.
13. ОР ГТГ, ф. 10, ед. хр. 136.
14. ОРГТГ, ф. 10, ед. хр. 4518, лл. 8, 21.
15. ОР ГТГ, ф. 1, ед. хр. 5097, 5098.