«Чем дальше, тем все сложнее...»

Николай Гагман

Рубрика: 
КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ И МЕЦЕНАТЫ
Номер журнала: 
#2 2007 (15)

В юбилейный для Третьяковской галереи год ее собрание пополнилось внушительной коллекцией произведений художника Н.В. Мещерина (1864-1916), которая поступила в качестве дара от Николая Александровича Гагмана, реставратора живописи, многолетнего сотрудника Всесоюзного художественного научно-реставрационного центра имени академика И.Э. Грабаря. Она представлена семнадцатью произведениями, написанными маслом и темперой, и шестью пастелями Н.В. Мещерина, а также архивными материалами и фотодокументами, связанными с его жизнью и творчеством. В свое время все эти экспонаты были приобретены у вдовы художника Л.И. Горячевой-Мещериной отцом дарителя - Александром Николаевичем Гагманом, доктором медицинских наук. На протяжении многих десятилетий работы художника находились в семье собирателя. Н.А. Гагман бережно сохранил коллекцию отца и приложил все старания, чтобы сделать известным имя живописца. Результатом этих трудов стала организованная им в 1987 году персональная выставка Мещерина, сопровождавшаяся изданием каталога. Н.А. Гагман выступил в качестве автора вступительной статьи, интереснейшей подборки архивных публикаций и собственно каталога, включавшего в себя все найденные исследователем произведения художника из музейных и частных собраний России.

 

Н.В. Мещерин. Конец XIX в.
Н.В. Мещерин
Конец XIX в.

По свидетельству известного художественного деятеля начала прошлого века И.И. Трояновского, Николай Васильевич Мещерин был человеком скромным, деликатным и даже застенчивым, «не любил являться в больших обществах, избегал шумных разговоров и диспутов - не любил фигурировать и на выставках со своими работами, в которые всегда вкладывал добрую частицу своей души, подолгу вынашивая их, любовно наблюдая затронувшие его моменты и места в разные часы дня и ночи в разные времена года и делая массу этюдов. Его всегда долго надо было упрашивать участвовать на той или другой выставке, и всегда он давал очень мало вещей, если изредка и решался выступить»[1].

А И.Э. Грабарь по этому поводу заметил: «Его имя едва ли много говорит широким кругам: две маленькие вещицы в Третьяковской галерее, три-четыре - в московских частных собраниях, да по одной - по две, - и то не каждый год, - на выставках, вот и все, что могли видеть из произведений этого художника музейные и выставочные завсегдатаи. Немногие умеют разбираться на выставочной стене, усыпанной сотней холстов десятков художников, немногие поэтому замечали и выделяли на такой стене его вещи от соседних, немногие знали ему истинную цену, и лишь самые близкие, самые интимные друзья чувствовали очарование его артистической одаренности»[2].

Между тем Мещерин был участником регулярных показов Московского общества любителей художеств, Товарищества передвижных художественных выставок, экспозиций журнала «Мир искусства» и Союза русских художников. В 1906 году на III и IV выставках СРХ он показал общим числом 12 новых крупных работ, и тогда же пять его картин было представлено на выставке «Русское искусство», организованной С.П. Дягилевым в Париже и Берлине. Две его картины, одна в 1903 году, другая в 1907-м, были куплены в Третьяковскую галерею. Но в 1910 году на VIII выставку СРХ он дал только одну вещь и потом три года не выставлял ничего. Видимо, Мещерин, человек весьма состоятельный, опасался, что его успех затронет интересы других художников, живших своим трудом[3]. Его отец был основателем Даниловской мануфактуры, которой владел вместе с С.И. Щукиным, московским коллекционером новой французской живописи[4]. Кроме того, Мещерина неприятно поразил устроенный Александром Бенуа раскол Союза русских художников на две антагонистические группы: столичную, новый «Мир искусства», и московскую, сохранившую название объединения, - и он не хотел участвовать в этом конфликте[5]. Вернуться к публике его побудили только начало Первой мировой войны и необходимость принять участие в развернувшейся тогда кампании благотворительности.

Будучи более чем обеспеченным, он предпочитал не расставаться со своими работами. По словам вдовы художника Лидии Ивановны Горячевой-Мещериной, на просьбу продать какую-нибудь из них он обычно отвечал, что торгует холстом, а не картинами[6]. Но уже вскоре после его смерти она, не имея других источников для существования, стала продавать их, причем, как видно, нередко и в случайные руки. Даже из тех 30 картин, что были показаны на XV выставке Союза русских художников, открытой накануне нового, 1918 года, ныне известно местонахождение только тринадцати. В одной из рецензий читаем: «Работы Николая Васильевича Мещерина, скончавшегося в 1916 году, образуют на «Союзе» небольшую посмертную выставку этого серьезного и редко выступавшего перед публикой пейзажиста. Писать он стал в зрелых летах, и это сказалось в редкой продуманности замысла и в бережном техническом выполнении. Недолгую пору его пейзажи носили характер, свойственный левитановской полосе, затем plain air поглотил его целиком, и Мещерин дал ряд прекрасных вещей в духе последовательного пленэризма»[7]. В скромном каталоге выставки три картины Мещерина значатся как приобретенные в Третьяковскую галерею и одна - в Русский музей. Но в оба собрания они вошли уже как дар семьи художника. Очевидно, что при закрытии выставки не могло быть и речи о выплате полагающейся суммы вдове «бывшего миллионера».

В двадцатых годах мой отец, Александр Николаевич Гагман, никогда ничего не собиравший, купил у вдовы Мещерина несколько работ художника, дающих целостное представление о характере его искусства. Одна из них - еще никак не названный маленький набросок, на котором над рекой, на фоне грозовой тучи, вдалеке белеет силуэт церкви. Написан он вблизи мещеринской подмосковной усадьбы Дугино, где, по словам Грабаря, в начале прошлого века «работало столько русских художников начиная с Левитана»[8]. При всей очевидной несопоставимости, мещеринский набросок довольно близко напоминает считающуюся неоконченной картину И.И. Левитана «Озеро»: здесь тот же мотив с белой церковью над водной гладью. Это выглядело бы не иначе, как неловкое подражание, если бы не свидетельство Трояновского о том, что личное знакомство Мещерина с Левитаном состоялось значительно позже, в 1898 году.

Другой маленький набросок имеет поставленную авторской рукой дату - 1896 г. - и отличается от предыдущего большим профессионализмом в передаче состояния природы. Над тонкой полоской земли - миниатюрный силуэт одинокой сосны, а над ними в просторе неба - огромное облако. Композиция этюда с наивной непосредственностью выдает размышления художника о величии мироздания.

Из больших по размеру работ, написанных широкой пастозной манерой, выделяется вполне законченная вещь в авторской лаковой раме вишневого цвета. На этюде представлен вид, открывающийся из ворот мещеринской усадьбы, на котором в предутренней дымке вновь возникает силуэт колычевской церкви. Основную часть пространства по-прежнему занимает небо, озаренное первыми лучами еще скрывающегося за горизонтом солнца. В этой работе уже можно видеть начало мещеринского импрессионизма. Ниавторской подписи, ни даты на ней нет, только в правом нижнем углу стоит обозначенный тушью номер 122. Сквозной нумерацией Мещерин помечал свои этюды, исполненные в 1896-1903 годах. Поскольку в собрании Э.С. Маршака находятся два его этюда под номерами 63 и 351, причем оба датированные 1898 годом, то, очевидно, и эта вещь должна быть отнесена к тому же времени.

Уже подписанная картина 1903 года, с полустертой карандашной надписью «Весна» на обороте, представляет типичный «союзнический» пейзаж: деревенская улица, освещенная лучами вечернего солнца, с изъезженной санями дорогой в центре композиции. Широкая темпераментная манера ее исполнения в сравнении с написанной в том же году картиной Грабаря «Сентябрьский снег» еще раз показывает ошибочность распространенного мнения, будто импрессионистический подход к натуре Мещерин заимствовал у Грабаря.

Среди более поздних работ выделяется датированный 1907 годом небольшой этюд с авторской надписью на обороте: «У ворот. Март в деревне». На нем изображены две избы, стоящие на краю оврага под сенью большой старой березы. На откосе оврага лежат остатки тающего снега с синими тенями. Великолепное сочетание необыкновенно точно взятых насыщенных красок удивительно живо передает ослепительное сияние весеннего солнца, а мощная крона старой березы на фоне ясного мартовского неба только намечена прерывистыми голубыми мазками по нетронутой поверхности белого картона.

Этюд 1913 года «Жатва» представляет пример свойственного Мещерину выразительного лаконизма живописной формы. На этот раз немногими безошибочно взятыми мазками намечены отдельные золотистые волны ржи и разноцветные фигурки жниц. Работа производит впечатление безупречной законченности и живо передает атмосферу происходящего. Чудесным завершением творческих находок стала серия этюдов, написанных при восходе солнца в мае - июне 1916 года. Это настоящий гимн солнцу. Удивительно, что они полны ничем не омраченного счастья, хотя созданы уже тяжелобольным художником незадолго до его смерти.

Картины Мещерина отличаются разнообразием живописных решений, не связанных между собою постепенной эволюцией творческой манеры автора, а всецело зависящих от состояний изображаемых им явлений природы. Его пастели альбомного формата показывают великолепие мотивов постоянно меняющейся натуры.

В поисках новой выразительности Николай Васильевич Мещерин не всегда был ровным в своем искусстве. Вместе с тем он всегда оставался поэтом живой природы.

 

  1. Н.В. Мещерин. Очерк. Приложение к письму И.И. Трояновского П.И. Нерадовскому. - ОР ГТГ ф. 31, ед. хр. 2044.
  2. Игорь Грабарь. Памяти художника и друга // Русские ведомости. 1916. 11 окт № 234. С. 4.
  3. Такого мнения был В.В. Домогацкий, отец которого, известный скульптор, тоже близко знал Мещерина.
  4. Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С. 17.
  5. См.: Грабарь И.Э. Письма. 1891-1917. М., 1974. С. 242-243, 416-417.
  6. По сообщению Ю.Г. Бранденбурга, у его наследников хранится этюд Мещерина с дарственной надписью: «Многоуважаемому Ю.Г. Бранденбургу. Этюд Н.В. Мещерина от Л.И. Горячевой-Мещериной. 17 IX 23 г».
  7. Абрам Эфрос. Выставки // Аполлон. 1917. № 8–10. С. 111
  8. Игорь Грабарь. Памяти художника и друга…

 

Архивные материалы Н.В. Мещерина в Третьяковской галерее

Подготовка к печати, предисловие, примечания Е.А. Теркель

В отделе рукописей Третьяковской галереи хранятся материалы, связанные с жизнью и творчеством Николая Васильевича Мещерина. Это зарисовки мастера с подробными пояснительными записями, а также переписка с И.Э. Грабарем, В.Н. Домогацким, В.П. Бычковым.

Особенно интересен альбом, поступивший в Третьяковскую галерею в 1961 году по завещанию И.Э. Грабаря. Переплет обтянут простым холстом, внутри 46 листов плотной, шероховатой бумаги с водяными знаками (30 на 47 см). Альбом заполнялся неравномерно, вначале было сделано несколько рисунков цветным карандашом, на одном из которых есть дата: «27 ноября 1875». Позднее выполнены остальные карандашные работы - это довольно приблизительные наброски с натуры, почти к каждому из них даются подробные объяснения о цвете, общем восприятии, тенях. Есть в альбоме записи о радуге, небе, тонах травы, соломы, о наблюдениях автора, сделанных ночью и на рассвете. Надпись на переплете лаконична: «№1, 905, черн[овой]». Основная часть набросков действительно сделана в 1905 году. В это время Н.В. Мещерин тесно общался с И.Э. Грабарем, который нередко гостил и работал в Дугине. В их переписке не раз мелькают слова: жду, приезжайте, еду таким-то поездом, лошадей вышлю и т.п. Вероятно, в тот же период альбом попал к Игорю Эммануиловичу. По счастливой случайности или сознательно сохранил Грабарь эти уникальные материалы творческой лаборатории своего друга, мы не знаем. Но теперь они вместе с ценнейшим даром Н.А. Гагмана, стали основой нового личного фонда в собрании отдела рукописей Третьяковской галереи - фонда Николая Васильевича Мещерина. В 2006 году Гагман передал галерее собранные им документальные материалы о художнике, а также 48 подлинных фотографий, сделанных Н.В. Мещериным в Дугине, Лопасне и окрестностях в 1886-1887 годах. На них - пейзажи, сцены охоты, групповые портреты родных и близких. Особенно удачны пейзажные съемки в окрестностях реки Пахры, в лесу, в полях. Так же как и в картинах художника, здесь чувствуется тонкое понимание русской природы, любовь к ней.

Публикуемые архивные материалы Н.В. Мещерина фрагментарны, и все же они дают представление о личности живописца, его творческих исканиях, интересах, отношении Николая Васильевича к друзьям-художникам и их работам.

Из альбома Н.В. Мещерина.
4 октября [1905]

Луна темно голубая, звезды голубые тусклые (иногда ее не видно). Около луны голубое жемчужное, от нее расходящееся светлым кругом сияние. Тона луны неправильные, кое-где намечаются в глазу. Облака серыми массами по жемчужн[о-]голуб[ой] пелене. Книзу серее и холоднее. Внизу к горизонту тянутся массы более светлые. Тусклее к горизонту и теплее, чем облака розовые. Дали розов[ые], лилов[ые], зелен[ые]. К первому плану травы светлее далей, а может, это опять тона. Вдали розоволиловые, вблизи теплые зеленые. Избы лилов[ым] силуэтом. Крыши розовые (лиловые) легче, светлее, и от них и небо, и больше света. Но под крышами все же притем[не]ния, выделяющиеся на стенах, особенно на воротах. У первого дома крыша охристая, угол ее трогается луной зеленоват[ым], лилов[ым], розоватым, особенно где приходится перед крышей выступающей, но только там, это темн[ая] крыша, малинов[ая] с лилов[ым]. Стена этого сарая голубо-сер[о]-лиловая (теперь коричневая). Тень от первого дома, которая почти сливается со стеной, но чуть зеленее, и трава у стены в тени светлее, лилов[ая], зеленая. А затем сразу там точно светлее и теплее свет[ло-]лиловым пятном. У тропы она гуще, она розово-лиловая, теряется, сливается.

Около луны нет желтого круга, а рассеянное сияние расходящееся. Сзади облаков пластами очевидно общая вуаль - тогда ясно бывает.

То же, когда луна стала выше, она имела кругом голубой круг без желтого кольца. Она и звезды были растянутой вуалью. Облаков не было. Ближе к луне был более теплый кружок, более светлый.

Луна все время более или менее видна, иногда ее совсем затянет, но все же она дает рассеянный свет.

На 4-ый день полнолуния, 4-го октября, 11 час[ов] ночи, тихо, облачно с вуалью.

 

Телеграмма Н.В. Мещерина И.Э. Грабарю. 26.05.1907

Сирень распускается. Тепло. Вероятно, отцветет быстро.
Мещерин.

 

Письмо Н.В. Мещерина И.Э. Грабарю. 11.06.[1907]

Дугино
11-го июня, понедельник
Дорогой Игорь Эммануилович!

Письмо Ваше от 6-го вчера получил, большое спасибо. 1-ое письмо от 21-го мая тоже получил; и как только та увяла сирень, уведомил Вас телеграммой. Не писал, рассчитывая, что вот-вот приедете в Дугино. Теперь ждем Вас, значит, числа 15-го. От души рад, что работа Ваша идет успешно[1]. Что сирень, ее написать еще успеете, а вот то, что делаете в настоящее время, будет поважнее. Кто бы, кроме Вас, это сделал. Только бы труды не пропали даром (разумею Кнебеля[2]). Но не жалейте о сирени, она увяла совсем, не важно. Вот васильки действительно хороши и уже имеются, но думается, еще будут.

Одновременно с Вашим письмом получил письмо от Василия Васильевича[3], Он в Архангельске (Псковская ул., д. Спиридоновой, № 32, кв. Березина). Просит Ваш адрес; говорит, что у него до Вас дело. Я ему написал. Он застрял в Архангельске; пишет, что нездоровится. Очень жалел бы, если бы Вы не сошлись с Венецианской галереей[4]. Иван Иванович Трояновский[5] сделал мне большую любезность, прислав привет из Венеции. Сожалею, что не знаю, куда отвечать и благодарить. Он посылает поклон Вам и, кажется, упоминает, что писал Вам в Москву.

Что касается меня, то я начинаю трусить; как бы не ограммофониться. Так увлекся, что просто беда. То бывало: утренняя заря, да лунная ночь и т.п.; а теперь еще и граммофон. Увлекает, главное, то, что можно приобретать все новые пластинки, а их хочется слушать. А пластинок-то неисчислимое множество. Не прошло и месяца, а уже около 70-ти пластинок на лицо. Так что к Вашему приезду готово уже несколько концертов. Что-то будет дальше. Надеюсь, что надоест же когда-нибудь. С натуры начал было сирень, но то, как взял, длилось немного; и понять не успел. Кое-что делал дома вроде того, что Вы видели. Лидия Ивановна[6] и все благодарят за привет и шлют привет Вам. В Дугине хворают детишки. Валя выздоровела, а Маня и Пася еще больны. Кажется, инфлюэнция. Все еще холодные ночи и нет надлежащего тепла, но мне это в самый раз. Заботит очень состояние здоровья Саши. Ей все еще нельзя ехать за границу. Главное, она очень слаба. Вообще граммофону все-таки спасибо - утешает. Очень интересные стоят ночи. Приходится много наблюдать, а делать, пока что граммофон мешает. Увлекся тоже восходом солнца. Следовательно: ночи + восход солнца + рассматривание каталогов с пьесами для граммофона; и так до 6 час. утра, а встаю в 2 ч. дня и чуть не весь день около граммофона. Андрюша говорит, что получается такое впечатление, будто я граммофону оказываю какое-то одолжение.

Итак, если Вы действительно освободитесь после 15-го, то, значит, скоро увидимся. Вероятно, читали или слышали о дальнейшем успехе русской музыки в Париже. Кажется, там решили поставить Снегурочку и Садко. Верно ли это?

Крепко жму руку, до скорого свидания.
Преданный Вам Н. Мещерин.

 

Письмо Н.В. Мещерина В.Н. Домогацкому. 26.05.1914

26-го мая 1914 г.
Многоуважаемый Владимир Николаевич![7]

Прежде всего, простите, пожалуйста, что не ответил Вам на Ваше письмо тотчас же. Последнее время случилось много таких обстоятельств, которые совсем затрепали. В свое время были упования, что под старость будет покойнее. Но теперь предъявляется иное. Чем дальше, тем все сложнее. Иной раз трудненько приходится. Простите, что угощаю Вас такими жалобами. Но в этом есть как будто потребность. Как будто и легче становится. Очень-очень буду рад видеть Вас в Дугине. Пожалуйста, приезжайте. Как только выясните, когда приедете, тотчас сообщите по телефону Петру Сергеевичу Власову, в какой день и с каким поездом, чтобы он своевременно известил меня о высылке лошадей на станцию.

Приношу Вам глубокую благодарность за альбом со снимками с Ваших работ. Хотя Вы и упоминаете, что данные снимки не достаточно представляют Ваши работы, но я-то их почти совсем не знал. Еще раз большое спасибо. Очень-очень надеюсь, что заглянете в Дугино. Жду извещения. Привет Екатерине Львовне[8].

Крепко жму Вашу руку.
Преданный Вам Н. Мещерин.

Немного все же писал я с натуры, но как следует поработать не пришлось. Да и сильно приходится задумываться. Могу ли в будущем работать как следует.

Очень-очень ждем в Дугино.

 

  1. И.Э. Грабарь работал в это время над многотомной «Историей русского искусства», которую планировалось выпустить в издательстве И.Н. Кнебеля.
  2. Иосиф Николаевич Кнебель (1854-1926) - московский издатель.
  3. Василий Васильевич Переплетчиков (1863-1918) - живописец, пейзажист, друг Н.В. Мещерина и И.Э. Грабаря.
  4. Картины И.Э. Грабаря экспонировались на устроенной С.П. Дягилевым выставке русской живописи и скульптуры за два столетия (Париж, 1906), затем эта выставка была перевезена в Берлин, а в апреле 1907 года она открылась в сокращенном виде в Венеции.
  5. Иван Иванович Трояновский (1855-1928) - врач, коллекционер.
  6. Лидия Ивановна Горячева-Мещерина - жена Н.В. Мещерина.
  7. Владимир Николаевич Домогацкий (1876-1939) - скульптор, педагог.
  8. Екатерина Львовна Домогацкая (1879-1958) - жена В.Н. Домогацкого.

Иллюстрации

Осеннее уmро
Осеннее уmро
Холст на оргалите, темпера. 66,5×79. ГТГ
Весна. 1903
Весна. 1903
Холст, масло. 43×59. ГТГ
Иван-чай. 1912
Иван-чай. 1912
Картон, темпера. 67,3х85,5. ГТГ
Ржаные поля. Вид оm усадьбы Дугино в сmорону села Колычево. 1906
Ржаные поля. Вид оm усадьбы Дугино в сmорону села Колычево. 1906
Холст на картоне, темпера. 60×100,8. ГТГ
Н.В. Мещерин. 1886
Н.В. Мещерин. 1886
Усадебный дом в Дугине. 1900-е
Усадебный дом в Дугине. 1900-е
Н.В. Мещерин в своей мастерской в Дугине. 1900-е
Н.В. Мещерин в своей мастерской в Дугине. 1900-е
И.Э. Грабарь, М.В. и Н.В. Мещерины. Дугино. 1900-е
И.Э. Грабарь, М.В. и Н.В. Мещерины. Дугино. 1900-е
Перед восходом солнца. 1915
Перед восходом солнца. 1915
Серая бумага, пастель. 29,5×36. ГТГ

Вернуться назад

Теги:

Скачать приложение
«Журнал Третьяковская галерея»

Загрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в App StoreЗагрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в Google play