«Позовем его сюда...»

С сентября 2008-го по май 2009 года в Музее-мастерской А.С. Голубкиной проходила выставка «Голубкина. Коненков. Секреты мастерства». Вполне понятно, что путь от возникновения идеи соединить этих великих скульпторов до ее воплощения оказался непрост, но неизбежен. Рано или поздно два «неспокойных москвича», как называли их в петербургской Академии художеств, должны были встретиться в качестве участников одной, именно им посвященной экспозиции. Ничто так не подчеркнет достоинства и неповторимость их художественного почерка, взглядов на жизнь и человеческих пристрастий, как этот неспешный диалог - не из уст в уста, а от произведения к произведению, от материала к материалу, от образа к образу.

Значимость творчества Анны Семеновны Голубкиной (1864—1926) и Сергея Тимофеевича Коненкова (1874— 1971) для развития русской пластики рубежа веков, всей культуры Серебряного века давно признана искусствоведческой наукой как исключительная. Близость их — таких разных — судеб состояла в поразительной высоте достигнутых ваятелями творческих вершин и в этом смысле угадывалась современниками уже в период ученичества скульпторов. «...Среди художников, посещавших формовочную мастерскую, — вспоминал будущий помощник Анны Семеновны Алексей Свирин, — все чаще стали упоминаться имена молодых скульпторов — Голубкиной и Коненкова. О них говорили как о будущих больших художниках»[1]. И ожидания учителей оправдались. Спустя много десятилетий, когда уже оставила этот мир Голубкина и в далекие страны забросила судьба Коненкова, Михаил Нестеров утверждал: «Коненков и она — вот две фигуры крупнейшие»[2].

Интересно, что сами мастера также распознали талант друг друга сразу и на протяжении всей жизни сохраняли взаимное почтение. Так, уже в период ученичества самые яркие впечатления у Коненкова прочно связаны с личностью Голубкиной: «В мастерской стояли ее работы, отлитые в гипсе. Они поразили меня своей значительностью и небывалой выразительностью лепки»[3]. Отзывы современников подтверждают, что пережитое в юности восхищение не угасло с годами. «Коненков очень любил Анну Семеновну и с восторгом отзывался о ней»[4], — вспоминал брат формовщика Свирина Иван Павлович, работавший с обоими мастерами. Супруг однокашницы Анны Семеновны и ее друг Василий Трофимов отмечал: «Талант Коненкова был высоко ценим Анной Семеновной. Она называла его талант громадным»[5]. Любимая ученица Голубкиной Зинаида Клобукова также не смогла обойти вниманием эти удивительные взаимоотношения, подчеркнув, что «в искусстве скульптуры она [А.С. Голубкина] высоко ставила лишь Коненкова, лишь его признавала ровней себе. Остальным она отдавала должное, но по-настоящему восхищал ее лишь один Коненков. В Коненкове Голубкина видела гениального человека и так и оценивала его»[6]. Подобных высказываний можно привести немало, но особенно трогают слова Веры Николаевны Голубкиной — племянницы скульптора, первого директора Музея-мастерской, — еще девочкой оказавшейся свидетельницей взаимной искренней симпатии мастеров: «Анна Семеновна и встретившийся с нами человек бросились друг к другу и расцеловались. “А это кто?”, — спросила я, когда мы остались одни. “А это был Коненков!”, — отвечала Анна Семеновна»[7].

В соседстве их произведений, несомненно, наделенных совершенно разными внешними и внутренними качествами, угадываются симпатия и теплота. Захватывает не схожесть — их очень трудно сравнивать, — а поразительная возможность представить себе всю полноту возможностей материала, когда переходишь от творений одного скульптора к детищам другого, выполненным в камне или дереве. В начале ХХ века одни из первых возвратились они к тяжелой, но такой плодотворной практике полного освоения избранной техники. И каждый находил к дереву и камню свой неповторимый путь. Голубкина даже сочла необходимым в порядке наставления своим «ученицам и ученикам» описать метод Коненкова как сугубо авторский и самобытный: «С.Т. Коненков всегда работает из целого дерева, но он так сроднился с деревом, что кажется, что он не работает, а только освобождает то, что заключено в дереве»[8]. Сергей Тимофеевич оставил нам поистине проникновенные строки: «Какое чуткое создание — искусство! Стоит чуть покривить душой, попытаться передать то, чего не чувствуешь, и пальцы скульптора начинают лгать, а самые “сильные” краски живописца никого не волнуют. Но такого не было в жизни Голубкиной. Я не знаю лучшего учителя для молодежи, чем точная — ни полслова прибавлений, ни полслова умалений ее труда — биография великого скульптора и убежденного революционера Анны Семеновны Голубкиной»[9].

Но не только радости творческих удач соединяли этих мастеров при жизни. Они горевали вместе о том, что считали неудачами друг друга. Старшая по возрасту Голубкина волновалась о человеческой позиции молодого еще Коненкова, в тяжелые минуты она черпала эмоциональные силы в его оптимистическом характере. И так понятны становятся строки из воспоминаний Клобуковой о Голубкиной: «В минуту сомнений или большой радости она говорила: “Пойдемте к Коненкову” или: “Позовем его сюда”».

1. Голубкина А.С. Письма. Несколько слов о ремесле скульптора. Воспоминания современников. М., 1983. С. 230 (Далее - Голубкина).
2. Там же. С. 358.
3. Коненков С.Т. Воспоминания. Статьи. Письма. Т. 1. М., 1984. С. 77.
4. Голубкина. С. 237.
5. Там же. С. 320.
6. Там же. С. 332-333.
7. Там же. С. 279.
8. Там же. С. 130.
9. Коненков С.Т. Земля и люди. М., 1968. С. 79.