Два неизданных автографа Шагала

Яков Брук

Номер журнала:

Специальный выпуск. Марк Шагал "ЗДРАВСТВУЙ, РОДИНА!"

В настоящей публикации тексты Шагала воспроизведены полностью. Орфография и пунктуация приближены к современным литературным нормам. В некоторых случаях текст разделен на отсутствующие в авторском оригинале абзацы. Слова, данные автором сокращенно или недописанные, раскрываются в квадратных скобках. Слова, подчеркнутые автором, выделяются курсивом.

Речь идет о двух автографах Шагала, хранящихся в Отделе рукописей ГТГ. Первый из них, озаглавленный автором «Марк Захарович Шагал. Сведения о себе», поступил в 1935-1936 годах в составе личного фонда П.И. Нерадовского. Это едва ли не единственная собственноручная автобиография Шагала, относящаяся к годам его пребывания в России. Обстоятельства ее создания неизвестны, однако можно предположить, что она была написана для Нерадовского. Выдающийся музейный деятель, Петр Иванович Нерадовский (1875-1962) в 1910-1920-х годах возглавлял Художественный отдел Русского музея и заведовал в нем Отделением нового русского искусства. С присущей ему неутомимостью он поглощен пополнением и систематизацией коллекции, собиранием материалов по новому русскому искусству, в том числе сведений о художниках. Многие из современных мастеров в ответ на его обращение прислали в Русский музей свои жизнеописания. Можно думать, что и Шагал написал автобиографические заметки по заказу Нерадовского.

Они были лично знакомы со времен Наркомпроса, когда оба активно участвовали в деятельности смежных Коллегий: Шагал - в Коллегии по делам искусств, Нерадовский - в Коллегии по делам музеев и охраны памятников искусства и старины. Авторская дата на шагаловской рукописи указывает, что она написана в Петрограде в Русском музее 5 марта 1921 года - по всей вероятности, Шагал побывал в этот день в Русском музее и передал рукопись Нерадовскому. Косвенным подтверждением их возможной встречи является чудом сохранившийся документ: удостоверение, выданное Нерадовскому 5 марта 1921 года,по которому он срочно командировался из Петрограда в Москву для участия в работах Всероссийской реставрационной комиссии¹.

Шагаловские «Сведения о себе» менее всего походят на традиционный Curriculum vitae - скорее это живой литературный текст, в котором присутствует неповторимая авторская интонация. Шагал молод, ему нет 35-ти. События детства и юности еще не отделены от него завесой времени. Сообщаемые им сведения скупы, приведены с большим отбором и порою более точны, чем то, что он указывал о себе впоследствии. Так, в отличие от собственных позднейших заявлений, Шагал сообщает, что в первый раз приехал в Париж в 1911 году (что подтверждают недавно опубликованные его письма к Александру Ромму²), а не в 1910-м, как это значится в его биографиях. При всей краткости изложения Шагал не ограничивается перечислением событий и действующих лиц - он выказывает к ним собственное, порою нескрываемо личное отношение. Таковы пронизанные сыновней любовью и преданностью портреты родителей или исполненный благодарностью отзыв о Баксте.

«Сведения о себе» написаны в ту пору, когда Шагал работал над воспоминаниями «Моя жизнь», и, быть может, именно этот текст подводит нас к тому, чтобы составить представление об интонации и стилистике утраченного русскоязычного оригинала знаменитой шагаловской книги.

ОР ГТГ Ф. 31. Ед.хр. 1968. Л. 6.
См.: БрукЯ.В. Марк Шагал и Александр Ромм. К публикации писем М. Шагала к А. Ромму (1910 - 1915) и воспоминаний А. Ромма «Марк Шагал» (1944) // Искусствознание 2/03 (XXII). М., 2003. С. 580.

Марк Захарович Шагал
Сведения о себе

Родился в г. Витебске в 1887 г. в еврейской семье¹. Отец мой с детских лет был приказчиком в складе сельдей, где до революции трудился, получая мизерное жалование. Это был от природы запуганный, но кроткий, смиренный человек. Религиозный, имевший, однако, меньше сходства с «типичным» евреем и напоминавш[ий] белорусского крестьянина.

Мать - простая (безграмотная, так же как и отец), но энергичная женщина, умерла 45 лет, был[а] тот человек, которому я обязан всем. Нет возможности мне вкратце передать, что значила эта гениальная женщина. Она умерла, и ценность этого самородка зарыта во мне. Она любила меня, жалея. Она говорила: «Мой сын, да, я знаю, ты талантлив, но жалко мне тебя, не будешь ли ты лучше «бухгалтером»... Она корректировала мои работы, и ее суждения имели для меня решающее значение.

Учился с детства в «хедере»². Ничего не помню кроме вечернего фонаря и 2-3 «меламедов»³, никакой книжной грамоты в голове не осталось. К 13 годам читал наизусть «дроше» (проповедь) в течение 1 1/2 час[ов]. О «тфилен»⁴ (головные молитвенные принадлежности) забыл окончательно все.

К 14 годам с трудом удалось моей матери определить меня в городское училище⁵. Учиться я, кажется, не очень хотел... Сидел даже почему-то в одном классе 2 года. Не мудрено, я охотней рисовал, купался, в палки играл и «ухаживал» ...

В 1907 г.⁶ я окончил городское училище, и я поступил к местному фотографу на обучение - ретушировал негативы. Одновременно я увлекся вывеской местного художника Ю. Пена: «Школа рисования и живописи», и я, захватив у отца 27 руб[лей], умчался в Петроград учиться⁷. 27 руб[лей] иссякли, и не было возможности кушать «зразы» даже за 10 коп[еек]. Я «падал» иногда в обморок. Встретившись со скульптором И.Я. Гинцбургом⁸, я начал получать от барона Д.Г. Гинцбурга⁹ стипендию 10 руб[лей] в месяц. Экзаменовался в Художественном] училище барона Штиглица¹⁰. Не выдержал экзамена - не поступил.

Определился в школу О[бщест]ва поощр[ения] художеств¹¹. Я не знаю, что было со мною там. С одной стороны, я был хвалим и поощряем, и стипендию получил¹². С другой стороны, я чувствовал безнадежность моего пути...

Судьбу мою решила школа Бакста и Добужинского¹³. Бакст повернул мою жизнь в другую сторону. Я вечно буду помнить этого человека. Он пригласил меня с собой в Париж в качестве помощника в 1911 г., но там мы расстались. Я попал в сферу современных европейских художников. Я в Лувре, стоя перед «Олимпия» Мане, Курбе и Делакруа, понял, что такое русское искусство и Запад. Меня пленили мера и вкус французской живописи.

Через 3 года в Париже я постепенно начал выбиваться из нужды. Со мной заключила контракт французская галерея «Мальпель»¹⁴. И, наконец, моя выставка была устроена галереей «Der Sturm» в Берлине в 1914 г. Уехал туда же к открытию ее и на «3 месяца» уехал в Россию на «свадьбу сестры»¹⁵.

Грянула война, Революция. И я еще здесь. Все работы мои застряли в Берлине, Амстердаме и Париже¹⁶. В России в 1915 г. (Витебске), куда я приехал, 60 этюдов и картин¹⁷. Это было почти все, что видно было мне из окна... мои родные, нищие. Выставлял в России¹⁸. С момента Революции я одновременно основал в Витебске Художественное училище, заведующим и руководителем котор[ого] наряду с другими приглашенными руководителями: М.В. Добужинским, К.С. Малевичем - я был¹⁹. В мае 1920 г. я покинул Витебск и переехал со св[оей] семьей (жена и ребенок)²⁰ в Москву по приглашению Евр[ейского] Государственного] Камерн[ого] (Б[ольшой] Черныш[евский], 12) театра для росписи. Мною написаны для него 7 больших картин, одна из них размером 11 арш[инов] на 5 «Введение в еврейский театр»²¹. Остальные: «Музыка», «Танец», «Драматич[еский] актер», «Литература», «Любовь на сцене» и фриз «Свадебный стол».

худ[ожник] Марк Шагал 5/III 1921 г.
Петроград, Русский Музей.

ОР ГТГ Ф. 31. Ед. хр. 2073. Автограф.
Опубл. в переводе на фр. яз.: Marc Chagall. Les années russes, 1907-1922. Musée d'Art moderne de la Ville de Paris. Paris, 1995, P 246.

Родители художника - Хацкель-Мордухай (Захар) Шагал (ок. 1863-1921) и Фейга-Ита Чернина (ок. 1870-1915) - родом из Лиозно, небольшого местечка в 40 километрах от Витебска. Они были двоюродными братом и сестрой, поженились в 1886 и, по семейному преданию, переехали в Витебск спустя несколько месяцев после свадьбы, незадолго до рождения первенца.
Хедер - еврейская начальная религиозная школа для мальчиков.
Меламед - учитель в хедере.
Тфилин - две коробочки черного цвета с вложенными в них молитвенными текстами. Мужчинам полагалось в будние дни по утрам прикреплять одну из них к голове, а другую к руке. К возложению тфилин мальчиков подготавливали за два месяца до того, как им исполнится 13 лет.
Далее зачеркнуто: Евреев принимали с ограничением или за 50 руб. Осенью 1900 Шагал поступил в Витебское четырехклассное городское училище с ремесленным уклоном, которое закончил, по-видимому, в 1905.
В автографе описка: В 1917 г.
В 1906 Шагал некоторое время посещал занятия в Художественной школе Ю.М. Пена; зимой 1906/07 уехал из Витебска в Санкт-Петербург.
Гинцбург Илья Яковлевич (1859-1939), скульптор, один из учредителей Еврейского общества поощрения художеств.
Гинцбург Давид Горациевич (1857-1910), востоковед, писатель, общественный деятель. В 1909-1910 возглавлял еврейскую общину Петербурга и Общество для распространения просвещения между евреями в России.
Имеется в виду Центральное училище технического рисования А.Л. Штиглица.
Речь идет о Рисовальной школе Общества поощрения художеств. С 1906 по 1917 ее директором был Н.К. Рерих. Приехав в июне 1973 в Ленинград, Шагал пожелал посетить здание Школы, о чем рассказал в интервью, данном перед отъездом в Париж: «В Ленинграде я хотел разыскать здание Общества поощрения художеств. Было когда-то такое - до революции. Тогда в Академию художеств меня не приняли, наверное, за то, что я не мог хорошо рисовать коленки, а в это общество приняли. И вот мы едем по Ленинграду, я прошу шофера подвезти меня на Морскую улицу. Приехали. Ищу, ищу, наконец, вижу знакомое здание, на дверях вывеска: «Союз художников». Открываю дверь и спрашиваю у пожилой консьержки: «Мадам, было ли здесь когда-то Общество поощрения художеств?» «Да, товарищ, конечно, было», - удивленно ответила она. Но я уже и сам вижу: вот она - моя лестница - здравствуй! Я встал на ступеньку и сфотографировался на память, ибо с этим зданием связано очень многое». (Мар Н. Марк Шагал: «Мне очень здесь понравилось...»/ Литературная газета, 1973, 20 июня).
При поступлении в Школу Шагал был сразу же зачисленв третий класс и назначен стипендиатом; в апреле 1907 он с похвалой упомянут в школьном отчете и награжден стипендией в 6 рублей; с 1 сентября 1907 по 1 сентября 1908 получал стипендию в 15 рублей в месяц.
Речь идет о частной художественной школе Е.Н. Званцевой, именовавшейся «Школа живописи Бакста и Добужинского», известной также под названием «школа (академия) Бакста».
В мае 1914 Шагал заключил контракт с парижским галеристом и торговцем картинами Шарлем Мальпелем, по которому Мальпель обязывался ежемесячно выплачивать 250 франков, за что Шагал уступал ему права на свои текущие работы малого формата. Выплата произошла лишь однажды, в середине мая.
В мае 1914 Шагал приехал из Парижа в Берлин на открытие своей первой крупной персональной выставки в галерее Херварта Вальдена «Дер Штурм». 15 июня выехал из Берлина в Витебск на свадьбу сестры Зины.
Шагал имеет в виду свои произведения, оставшиеся в Берлине у Херварта Вальдена, а также три большие картины («Скрипач», «Автопортрет с семью пальцами», «Материнство» - все 1912-1913), экспонировавшиеся в 1914 в Салоне независимых в Париже, а затем перевезенные на выставку в Амстердам, где они были приобретены коллекционером Реньо.
Подразумеваются картины и рисунки, составившие «Витебскую серию» (1914-1915).
Картины и рисунки из «Витебской серии» впервые экспонировались в Москве - сначала на выставке «1915 год», затем на выставке «Бубновый валет» (1916).
Народное художественное училище в Витебске открыто по инициативе Шагала в январе 1919. В апреле того же года, после отъезда М.В.Добужинского, Шагал принял на себя заведование училищем, а также руководство Свободной живописной мастерской.
25 июля 1915 состоялось бракосочетание Шагала с Беллой Розенфельд. 18 мая 1916 родилась дочь Ида.
Второй размер указан неверно - не 5, а 4 аршина; точные размеры панно: 284 х 787 см.

Второй публикуемый автограф относится ко времени пребывания Шагала в Москве в июне 1973 года - это текст его выступления в Третьяковской галерее. Как известно, Шагал прибыл в Советский Союз по приглашению Министерства культуры СССР. Он вылетел из Парижа вместе с женой Валентиной (Вавой) и Надей Леже 4 июня³, а 5-го в Третьяковской галерее открылась выставка его работ. В немногочисленных, крайне скупых газетных откликах она именовалась выставкой литографий, принесенных мастером в дар Советскому Союзу⁴. На самом деле показ произведений Шагала в Третьяковской галерее был более широким: к приезду художника в небольшом зале нижнего этажа (по прежней нумерации № 31) были выставлены его картины из собрания ГТГ, а наверху, в тогдашнем «серовском» зале (№ 21), на несколько часов время раскатаны с валов знаменитые панно, написанные им в 1920 году для Еврейского камерного театра, которые Шагал подписал.

Несмотря на полное отсутствие информации в прессе вернисаж оказался непредвиденно многолюдным. С точки зрения протокола он был организован на высоком уровне: в церемонии открытия приняли участие министр культуры СССР Е.А.Фурцева и посол Франции в Советском Союзе Жак Вимон. Шагал выступил с короткой, исполненной глубокого смысла речью, которую не будет преувеличением назвать творческим завещанием 85-летнего мастера и его прощальным словом, обращенным к Родине.

Поездка в Москву и Ленинград, посещение музеев, встречи с людьми произвели на Шагала сильное впечатление. В интервью, данном накануне отъезда, он сказал: «Люди, которые умеют так плодотворно трудиться, так интересно жить и так относиться к искусству - признаться, все это было для меня открытием в Москве, в которой я не был более пятидесяти лет. <...> Мне хочется еще два-три раза приехать в Москву и сделать десяток хороших картин, вдохновленных родиной»⁵. Уезжая из Москвы в Ленинград, Шагал передал в Третьяковскую галерею собственноручно переписанный текст своего выступления на вернисаже, а также альбом фотографий, запечатлевших его посещение музея, с благодарственной надписью⁶. Уже 11 июня эти материалы были переданы на хранение в Отдел рукописей ГТГ.

См.: Вознесенский А.Гала-ретроспектива Шагала // Шагал. Возвращение мастера. М., 1988. С.15.
Мишин Ю.Дар художника // Известия. 1973. 6 июня; Дар Марка Шагала // Московский художник. 1973. 9 июня.
Мар Н.Марк Шагал: «Мне очень здесь понравилось.» //Литературная газета. 1973. 20 июня.
ОР ГТГ. Ф. 90. Ед. хр. 822.

Выступление в Государственной Третьяковской галерее
5 июня 1973 года

Я благодарен Вам сердечно за приглашение сюда на мою родину после 50 лет и в этой Третьяковской галерее, где Вы выставляете некоторые мои картины.

Вы не видите на моих глазах слез, ибо, как это ни странно, я вдали душевно жил с моей родиной и родиной моих предков.

Я был душевно здесь всегда.

Но я, как дерево с родины, висел как бы в воздухе. Но все же рос...

В конце концов это вечная проблема краски или «химии», как я часто говорю...

Кроме далекой Азии и Африки, художники Европы и Америки влеклись то в Рим, то позже в Париж.

Мальчиком в моей душе, может быть, была некая краска, которая мечтала о какой-то особой синеве. И мой инстинкт меня влек туда, где как бы шлифуется эта краска.

Так же как когда-то ехали русские художники Брюллов¹ и Иванов в Рим - так некоторые молодые ехали позже в Париж.

Я не буду распространяться сейчас обо всех этих тонких проблемах.

Можно обо мне сказать все что угодно - большой или я не большой художник, но я остался верным моим родителям из Витебска красочно, а что такое краска, вот вопрос.

Краска - это сама кровь тела, как поэзия у поэта.

Вам всем известно, что такое любовь... Краска сама по себе и есть эта знаменитая любовь, которая рождает иногда Mozarta, Мазаччо², Тициана и Рембрандта³.

Я хочу каждому из Вас сегодня пожать руку. Я люблю говорить о Любви, ибо я без ума от известной прирожденной краски, которая видна в глазах людей и на картинах. И надо только видеть особыми глазами - как будто только что родился.

ОР ГТГ. Ф. 4. Ед.хр. 1589. Автограф. Вверху авторские дата и надпись: 5/6 1973 Москва Третьяковская галереяТекст подписан: Марк Шагал