Вступая в тишину

С 1 сентября по 30 октября 2011 года в Инженерном корпусе Государственной Третьяковской галереи проводится персональная выставка московского скульптора Виктора Корнеева. Экспозиция - глубоко продуманный и оригинально исполненный художественный проект. Непосредственно к выставке автор начал готовиться заблаговременно. Долго искал возможное музыкальное сопровождение и в итоге избрал сочинения Альфреда Шнитке, в творчестве которого он нашел созвучия своим ощущениям пространства и времени, а именно полифонию ассоциаций и свободу самовыражения.

Скульптуры мастера — оригинальный сплав фигуративности и метафизики, натурной достоверности и визуальных парадоксов, строгой конструктивности и экспрессии, гиперболических объемов и сквозных контрформ.

Корнеев неизменно работает с натуры, в основе всех его произведений — глубокое знание «архитектуры» тела. Он тесно связан с неоклассической традицией в европейской пластике XX столетия: с Джакомо Манцу, Марино Марини, Франческо Мессина, Венанцо Крочетти. В традиционных мотивах стоящей, сидящей, движущейся фигуры мастер открывает бесчисленные эмоциональные нюансы. Его обнаженные модели — филигранно исполненные этюды. В них торжествует спонтанность, отчеканенная в энергичном контуре силуэта. Одна из центральных работ в экспозиции — двухметровая статуя из дерева «Флора» (2011).

Как тектонические плиты, сходятся в творчестве скульптора неоклассика и метафизика. Рене Магритт и Альберто Джакометти — авторы, к которым Корнеев относится с большим почтением.

Магистральные векторы его искусства — баланс и равновесие, путь и возвращение, память и воспоминания, прикосновение и отражение.

По нескольку месяцев в году скульптор живет в Швеции. Он работает на природе, где создает большие скульптуры в граните (на выставке они представлены в фотографиях). Его «Шведская мадонна» (1997) — почти портретный, реальный персонаж и одновременно неолитическая статуя, концентрирующая в себе силу земли, воды и неба.

Скульптура «Прикосновение» (2008) из светлого гранита решена как некий монументальный фрагмент. Ступня богини едва касается воды, не тревожа ее зеркальную поверхность, благодаря чему в магической точке форма сливается со своим отражением.

Выбирая фрагмент в качестве действенного элемента образной выразительности, мастер всегда достигает особой значительности и монументальности. В этом царстве фрагментов, исполненных в камне, абсолютное лидерство принадлежит движению. Одним из примеров тому служит композиция из мрамора «Виноград»: Вакх, пир, осень, сбор урожая, невидимый герой, достигший страны обетованной.

Корнеев — приверженец образного мотива «прикосновения». С помощью минимальных средств он расширяет эмоциональное поле скульптуры, создает многозначную ассоциативную среду.

Субстанции, в которые входят обожествленные мраморные и бронзовые персонажи, многообразны: вода, свет и тень, золото Солнца и серебро Луны, река времени, памяти и воспоминаний, звук и тишина.

Мастер создает свои необычные версии известных мифологических мотивов, например, поединка Давида и Еолиафа. В ветхозаветном предании Еолиаф — свирепый филистимлянский воин-великан. Победа над ним стала триумфом для юного Давида. Во всех классических картинах и скульптурах Давид изображался либо бесстрашно подступающим к великану, либо попирающим его поверженную голову. Но у Виктора Корнеева ветхозаветный Еолиаф совсем иной, не хрестоматийный. Давид представлен лишь фрагментом: его стопа изящно поставлена на голову великана. И это, пожалуй, единственное, что соответствует библейскому сюжету. В восприятии мастера, Еолиаф — символ падения империи.

Скульптора интригуют ситуации на грани возможного и невозможного, происходящего и остановленного действия. Его «Натюрморте чашей» (2011) ассоциируется с библейским сюжетом о жертвоприношении Исаака. Автор вводит в этот сюжет собственную драматургию: голову золотого овна и руку, придерживающую деревянную чашу, до краев наполненную расплавленным золотом. Одно неверное движение руки, — и выплеснется золотой поток. Вот натюрморт «на грани возможного».

Корнеев — прекрасный портретист. В ноябре—декабре 2010 года в Музее современного искусства в Москве состоялась его персональная выставка «Три комнаты». В трех комнатах (залах) художник развернул три инсталляции. Одна из них («Среди столпов») представляла собой групповой портрет «столпов» российской культуры начала XX столетия, среди которых Кандинский, Малевич, Петров-Водкин, Татлин, Цадкин, Шагал, Штеренберг... В основе этих образов, емких и точных, — документальные фотографии, автопортреты художников, а также их произведения.

«Групповой портрет» мастеров русского авангарда — это портрет определенной эпохи и одновременно выход за ее пределы. Значительные художественные открытия, осуществленные ими в 1900—1920-х годах, до сих пор остаются актуальными.

Неисчерпаем в творчестве скульптура и жанр натюрморта; здесь примером для него стали картины Рене Магритта. Следуя собственным ассоциациям с отдельными мотивами живописи бельгийского сюрреалиста, Корнеев создал целую сюиту натюрмортов в камне.

Он по-своему разрабатывает символику воды и камня, видя борьбу между ними, сопротивление и единство. Примером служит композиция «Воображение» (2008). Эго — его современная версия знаменитой ванны Архимеда.

Вполне реальный сюжет становится у скульптора притчей. Так, мраморный мальчик, сидящий в мраморной воде мраморной ванны, рядом с плывущей мраморной лодочкой, напоминающей бумажный кораблик, играет в морское путешествие. В этой композиции автор совместил масштабы реального и воображаемого пространства в буквальном и аллегорическом смысле.

Детство — время — сон образуют еще одну сюжетную цепочку, и его следующая игра называется «Черное и белое». Здесь мальчик, закрыв глаза, балансирует руками, словно крыльями, как будто летает в пространстве снов («Младенец», 2006). Детство, время, сон — созидательные для скульптора субстанции: соединяясь между собой, они многократно усиливаются. И не случайно Корнеев создал свой автопортрет, но именно детский, в широкополой панамке... Однако его руки что-то уже мастерят, изучают предметы и фактуры. Корнеев часто сопоставляет атлетический торс и маленькую детскую ручку. Прикасаясь к мощному торсу, детская ручка передает атлету невиданную силу.

Искания Корнеева в области «понятий» и «субстанций» увенчались созданием двух серий скульптур (настенных горельефов). Одна из них («Пытаясь вспомнить») была показана в 2010 году на упоминавшейся ранее выставке в Музее современного искусства. В Третьяковской галерее развернута вторая, родственная ей серия «Давление» — метафора противоборства подсознания и внешних обстоятельств.

Архаические гротесковые фигурки с короткими ручками и ножками находятся в метафизической среде: они вдавлены в объекты, имитирующие сидения мягких офисных кресел и диванов. Эта среда прямо противоположна волшебному водному зеркалу: в ней нет отражений, иллюзорных перспектив и прорывов в другое измерение. Прикосновение здесь переходит в давление, однако фигурки образуют «алфавит состояний»: они спокойно принимают внешние обстоятельства, погружаясь в безмятежный, но чуткий сон.

В серии «Давление» нет сюжета. «Сценарную» основу образует сам «алфавит состояний», попытка запечатлеть неуловимые фантомы подсознания.

Пуризм, минимализм средств и пауза — значимые для мастера категории. В скульптуре «Полнолуние» (1997) мы видим таинство рождения лунного света. Эго пауза между заходом и восходом солнца, прикосновение к памяти и вступление в тишину.

Рене Магритт, один из любимых художников Корнеева, создал в свое время две картины (1945, 1948) с общим названием «Память», изобразив гипсовую голову прекрасной античной богини. Красное пятно на ее правом виске — одновременно и рана, и алый цветок сюрреализма. За античной головой простирается бескрайнее синее море медитаций.

Корнеев представил на выставке собственную скульптурную версию этой картины, заменив голову женскую на мужскую, но оставив на правом ее виске то самое красное пятно. В результате возник странный образ: человек — предмет, буддийский святой — паломник, образ существа из памяти...

Любое отступление от правил дает не только художнику, но и зрителю повод к размышлению, дает простор его воображению, — утверждает Корнеев. Мастер уверен, что в пространстве смыслов есть много путей, и каждый из них правомерен.

Вернуться назад