Распахнувший объятия

Я ЛЮБЛЮ РУССКОЕ ИСКУССТВО. ШИРОТА, НЕЖНОСТЬ, СИЛА РУССКОГО ИСКУССТВА - А ОНИ СРОДНИ БЕСКРАЙНИМ РУССКИМ ПРОСТОРАМ - ВСЕГДА ПРИВЛЕКАЛИ ЕВРОПУ. ПУШКИН, ДОСТОЕВСКИЙ, ТОЛСТОЙ И МОИ СОВРЕМЕННИКИ МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ, РОДИОН ЩЕДРИН, АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ, НИКОЛАЙ КАРАЧЕНЦОВ, АНДРЕЙ ТАРКОВСКИЙ, АЛЕКСЕЙ РЫБНИКОВ, МАРК ЗАХАРОВ, АЛЕКСАНДР БУРГАНОВ ВСЕГДА БУДУТ ЗВЕЗДАМИ НАШЕЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ЖИЗНИ. ЮБИЛЕЙ КАЖДОГО ИЗ НИХ - НАШ ОБЩИЙ ПРАЗДНИК!

В мае 2007 года я случайно увидел несколько вещей Александра Бурганова на маленькой выставке в «русском доме» в Париже и был покорен широтой и яркостью его творчества. В нем есть неподражаемое чувство стиля, меня привлекли и его оригинальные мысли об искусстве. Я сразу пригласил его участвовать в моем фестивале в Лакосте под Авиньоном, где до сих пор были представлены только театральные и музыкальные традиции. Когда он привез два гигантских контейнера скульптуры, я поразился его художественному темпераменту. И вот впервые перед замком маркиза де Сада появилась экспозиция из огромных белых скульптур, сияющих на фоне голубого неба Прованса. Это было очень зрелищно и по-настоящему красиво. Я бесконечно люблю Лакосту, она похожа на маленькие городки Тосканы. Да и как же иначе - ведь сколько столетий Франция была частью Римской империи!

12 марта 2008 года я открыл на Елисейских полях, рядом с моим театром, выставку моего друга Александра Бурганова. Это был итог нашего взаимного восхищения, прошедшего все стадии от короткого знакомства до бурного плодотворного сотрудничества.

Поэтический символизм Александра Бурганова, несомненно, продолжает традиции сюрреализма великих европейских мастеров - Дали, Кокто, Магритта, однако в новом контексте и с русским акцентом. Такие работы, как «Большой каблук», «Муза» или «Пророк», будоражат зрителя и раскрывают новый смысл сомнамбулических откровений. Через творчество Александра Бурганова я приветствовал новую сюрреалистическую волну, пришедшую из России.

Праздничный вернисаж на Елисейских полях в Париже удался. Здесь собрался цвет художественной элиты города, мои друзья, среди них - многие русские художники, которые разделили успех своего соотечественника. Я был рад, что мой выбор оказался достойным.

На Елисейских полях раскинула свои объятия скульптура «Welcome», призывающая к добру и единству в хаосе нашего сложного времени. Она стала для меня своего рода космическим символом добра и дружбы между людьми. Огромная скульптура с раскинутыми руками (размах - ни много ни мало 15 метров) буквально парила в воздухе, обращаясь своим фасадом к Елисейскому дворцу - резиденции президента Франции. Я люблю весь мир. Поэтому символы добра и дружбы в виде распахнутых объятий очень близки мне.

Я всегда старался принимать участие в наиболее заметных художественных событиях в мировом искусстве XX века. К примеру, Пикассо, Дали, Кокто, Магритт - это были большие художники и одновременно мои друзья. С Кокто я сделал пять фильмов: костюмы я шил по своим меркам (у него, как и у меня, было 77 сантиметров в плечах). И с Жаном Маре у нас были одинаковые фигуры. В изготовленных мною костюмах он снимался, например, в прекрасном фильме «Красавица и чудовище» вместе с божественной Жозеттой Дей.

Еще немного о товарищах и соратниках. Моим большим другом был, к примеру, Сезар [скульптор Сезар Бальдаччини, в его честь названа главная французская кинопремия], мы принадлежим к одному поколению, наши предки жили на севере Италии. Он очень талантлив, при этом он человек совершенно богемный. Я не раз говорил ему, что его окружение недостойно его таланта, и дружески просил его дать согласие войти в состав Французской Академии, но он все время уходил от этой темы. Когда же он, наконец, согласился, я переговорил с президентом Академии, после чего написал рекомендацию и представление. (Кстати, это я придумал церемониальный костюм академика. Я его позаимствовал из наполеоновской эпохи: зеленое с золотом - парадный цвет эпохи ампира плюс шпага.) Была уже назначена дата церемонии, когда вдруг пришло письмо с просьбой снять его кандидатуру, и никакие уговоры не помогли. А через четыре года он умер.

Почти все мои одногодки ушли в мир иной, и я остался один. А ведь когда-то целыми кварталами магазинов, галерей, ресторанов и бутиков владели (или царствовали в них) мои друзья - люди моего поколения...

...Ах, Марлен Дитрих! Я уговорил ее подарить мне спектакль и ждал его два года. Какие платья я ей сделал! Публика неистовствовала, сидели на полу в проходах. Я подрался с каким-то особенно назойливым фотографом, у меня под глазом красовался большой синяк, я его не скрывал, даже в какой-то мере гордился им. Это было ее последнее выступление в театре, через два месяца Марлен Дитрих умерла. Могу сказать, что Грета Гарбо уступала ей как актриса.

Я знал и других замечательных представителей культуры, старше меня на поколение, если не больше. Например, как мне забыть Альберто Джакометти - печального швейцарца итальянско-французского происхождения. Был знаком с другим скульптором, Константином Бранкузи, - человеком сильным и упрямым. Мы активно общались, я был молод и хотел охватить весь мир. Я впитывал, как губка, энергию этих великих людей и был счастлив, что общаюсь с ними.

О России надо говорить особо.

В послевоенные годы Россия привлекала умы всего мира как загадочная страна социальной справедливости. Я был одним из первых, кто посетил Москву в далекие 1960-е годы, это оказалось достаточно выгодно в плане бизнеса. Обещанного «рая земного» я не заметил, но зато познакомился с замечательными людьми: все отнеслись ко мне душевно и дружелюбно - и простые люди, и руководство страны. Главное, что я привез из России, - это встреча с ее великой культурой, деятелями искусства, литераторами и музыкантами, чьи таланты имеют общечеловеческое значение. Эти превосходные таланты воодушевляют меня до сих пор.

Я буквально влюблен в Россию, у меня здесь много друзей. Я восхищаюсь Майей Плисецкой и ее великим мужем Родионом Щедриным. Ведь им не давали возможности осуществить творческий прорыв. Большую роль в таких запретах и ограничениях сыграла министр культуры Екатерина Фурцева, кстати, очень красивая женщина. На премьере «Кармен-сюиты» первый ряд, зарезервированный для политической элиты, был пуст. Сидели по центру только Фурцева и я. Я обожаю Майю, она одевается у меня, и я люблю делать для нее красивые платья.

Музыку из «Юноны и Авось» я готов петь всегда - это часть моей души. И я счастлив, что имел возможность общаться с Андреем Вознесенским (увы, его уже нет с нами), Алексеем Рыбниковым, Николаем Караченцовым. Это мои друзья, я всегда рад видеть их, а если надо, то и помочь.

А теперь - Бурганов. Я назвал его скульптуру «Welcome» и поставил ее в центре композиции в Лакосте. Расположенное перед замком маркиза де Сада, это гигантское творение создает неповторимый ансамбль на фоне эпического пейзажа цветущих долин и горных хребтов предгорьев Альп. С тех пор я с удовольствием сотрудничал с Александром Бургановым, и прекрасным результатом нашей дружбы стал памятник де Саду.

Я не разделяю мировоззрение маркиза де Сада. Но признаю его как трагическую личность, сумевшую достойно противостоять враждебному окружению, несмотря на 30-летнее заточение. К тому же личность де Сада привлекала многих деятелей французского авангарда XX века, включая сюрреалистов, Пикассо и в особенности Бодлера, который предсказал, что придет время, когда это имя будет отмечено достойным памятником. Мы с Бургановым решили осуществить эту идею, и он нашел непростое и удачное решение темы.

Он также отбросил философию де Сада, но взамен продемонстрировал всю противоречивость и несгибаемость его характера. Скрестив руки, маркиз де Сад стоит в позе «либертена», независимый и свободный... а на его голову надета клетка из стальных прутьев, через нее он вынужден смотреть на этот мир. Не нашлось ни одного человека, который бы не остановился перед этим памятником. Постоянно щелкают затворы фотоаппаратов. Я не могу теперь представить это место без нашего памятника.

Я рад моей дружбе с Александром Бургановым. В Париже рядом с моим домом на Елисейских полях стоит его грандиозная бронзовая «Муза», загадочное и прекрасное произведение искусства. А в Лакосте - огромная 15-метровая скульптура «Welcome» и замечательный памятник маркизу де Саду.

Я уверен, что мы еще многое сделаем вместе.

Вернуться назад