Ман Рэй, или «да-да» модернизму

Натэлла Войскунская

Рубрика: 
ФОНД «ГРАНИ» ПРЕДСТАВЛЯЕТ
Номер журнала: 
#2 2010 (27)

Ман Рэй - Эммануил Радницкий - родился в 1890 году в Пенсильвании и был старшим сыном в еврейской семье, эмигрировавшей из Российской империи. В 1912 году при оформлении паспорта Радницкие взяли фамилию Рэй, с тех пор Манни - так его называли дома - стал именовать себя Ман Рэй. Под этим несколько таинственным псевдонимом (по- английски man - человек, ray - луч) он и вошел в историю искусства ХХ века.

Выставка “Alias Man Ray: The Art of Reinvention” («Псевдоним Ман Рэй: искусство изощренной изобретательности») в Еврейском музее стала одним из самых примечательных культурных событий весны 2010 года в Нью-Йорке. Для тех, кто прежде не был знаком с творчеством художника, эта экспозиция открыла личность, наделенную едва ли не безграничными креативными возможностями, действительно поражающими воображение. Для тех же, кто знает первого американского модерниста и интересуется его наследием, состоялась поистине долгожданная встреча с его работами, ибо Ман Рэй впервые предстал во всей полноте своего многогранного таланта после открывшейся в 1974 году нью-йоркской выставки “Man Ray: Inventor, Painter, Poet” («Ман Рэй: изобретатель, живописец, поэт»), приуроченной к его 85-летию. Нынешний показ дал организаторам возможность приоткрыть завесу над еврейским происхождением художника, ведь на протяжении всей жизни он старался максимально отдалиться от корней, предпочитая строить свою идентичность как бы «с чистого листа» исключительно на творческом фундаменте: фотограф, художник, скульптор, поэт, философ...

В отличие от многочисленных предыдущих экспозиций, представлявших Ман Рэя либо как фотографа, либо как анархиста-дадаиста, либо как сюрреалиста, выставка в нью-йоркском Еврейском музее позволяет говорить о нем как о «продукте своего времени», для которого, по выражению самого художника, «искусством было все». Действительно, подобно античному Мидасу он обладал волшебным свойством превращать все, к чему прикасался, в произведение искусства высшей пробы.

Результаты творческих экспериментов Ман Рэя впечатляют стремлением к смешению жанров, к сочетанию несочетаемого, к открытию новых горизонтов искусства, способностью к самоиронии и нарушением всех устоявшихся норм и правил. Вот как он сам это сформулировал: «Я был революционером. Я целенаправленно шел все дальше и дальше, делая то, чего от меня не ждали».

Для того чтобы получить такой импульс к разрушению стереотипов, нужен не только незаурядный опыт, но и определенного рода провокация. Ман Рэй получил и то, и другое в Нью-Йорке на международной ярмарке современного искусства «Армори шоу» в 1913 году. Не он один был тогда глубочайшим образом впечатлен и даже шокирован. Художник вспоминал: «В течение шести месяцев я ничего не мог делать. Вот сколько времени понадобилось, чтобы переварить увиденное». Его живописные работы этого периода еще вполне традиционны, однако внутренняя готовность разрушить все установленные границы двухмерной живописи выражена им в стихотворении 1915 года «Трехмерное» (перевод мой. — Н.В.):

Несколько домишек,
Разделенных густой зеленью дерев,
Вырывает из темноты
Ночи
Луч, затерявшийся в полуночи.

Свет заполняет дома изнутри
Так, что остаются видны
Только стены.
В них, как в шаль, закутывается
Свет, струящийся изнутри.

И старушки... так что же они?
Что за тайны сокрыты внутри их высохших тел ?
Что разжигает их любопытство извне?
В каждой из них
Остается втайне.

Еще одним стимулом к провокативному раскрепощению творческого воображения послужило состоявшееся в 1913 году знакомство Ман Рэя с Марселем Дюшаном, чья «Обнаженная, спускающаяся по лестнице» стала одним из самых спорных экспонатов «Армори шоу». Эта встреча подготовила первого к пиршеству парижской богемной жизни, а второму подарила творческого союзника и друга, вместе с которым он полвека шел по дорогам жизни. В 1923 году Ман Рэй создал «Портрет Марселя Дюшана “Cela Vit”» — некую экспериментальную «смесь», которую, по его словам, не назовешь «ни живописью, ни фотографией». В 1930 году Ман Рэй делает методом соляризации всем ныне известный фотопортрет своего друга, этого «гуру иронии», на котором тот запечатлен в образе экстравагантного дадаиста-сюрреалиста.

Выставка в Еврейском музее предоставила возможность в полной мере оценить диапазон невообразимой творческой фантазии художника. Состоявшееся «обращение» в дадаизм импонировало Ман Рэю (однажды он заметил: «Дада — это состояние ума»). Как отмечает куратор выставки Мэйсон Клейн, «Ман Рэй оставался дадаистом всю жизнь. Такое постоянство объяснялось решительным отказом быть каким-то определенным типом личности или пойти на компромисс и тем самым предать свой уитменовский индивидуализм, основанный на ничем и никем не ограниченной независимости...»

Вместе с Дюшаном Ман Рэй издал первый (и единственный) выпуск “New York Dada”. На обложке — флакон для духов со сделанным Ман Рэем фото Дюшана, на котором тот предстал в образе женщины. Фоном послужили бесконечные ряды перевернутых надписей «дада», «нью йорк», «апрель», 1921 (dada, new york, april, 1921), набранных мелким шрифтом и напоминающих своеобразный код, некое зашифрованное послание, так и не дошедшее до будущих поколений, коим оно было адресовано. Разочарованный Ман Рэй пишет: «Дада не может существовать в Нью-Йорке. Весь Нью-Йорк — дада, и соперника он не потерпит». Но флакон с надписью “Rrose Selavy” (звучит как «Эрос — это жизнь»), сделанной Дюшаном в духе нередких тогда сюрреалистических экспериментов над языком, не затерялся во времени и совсем недавно (23 февраля 2010 года) был продан на аукционе Christie’s за немыслимую сумму — 11 миллионов долларов. Сам факт этой покупки можно было бы рассматривать как экстравагантный жест «а ля дада», если бы не мнение ведущего эксперта по дадаизму Фрэнсиса Наумана: «Это одно из самых провокативных из когда-либо созданных произведений искусства: простой флакон для духов, содержимое которого давно испарилось, но художественное значение которого, вне всяких сомнений, еще долго будет оказывать влияние на художников будущего».

Основная часть экспозиции в Еврейском музее отдана парижскому периоду творчества Ман Рэя. Именно там он встретился с ныне всемирно известными знаменитостями и художественной элитой, а также состоялся как невероятно креативный фотограф и художник. Можно предположить, что еще до приезда в Париж Ман Рэй успел познакомиться с жизнью парижской богемы, столь блестяще выведенной Джакомо Пуччини в чрезвычайно популярной тогда, да и теперь опере «Богема», которая с успехом шла на сцене «Метрополитен-опера». Однако следует признать, что и собственная нью-йоркская жизнь Ман Рэя ничуть не в меньшей степени способствовала мгновенному включению дадаиста-анархиста в водоворот парижского артистического карнавала. Он поселился на Монпарнасе, где познакомился с Гертрудой Стайн, Джеймсом Джойсом, Скоттом Фицджеральдом, Эзрой Паундом и Эрнестом Хемингуэем. По воспоминаниям миссис Сильвии Бич, в чей книжный магазин под названием «Шекспир и К°» частенько заглядывала эта компания, Ман Рэй завоевал среди недюжинных талантов титул портретиста, и вскоре стены ее магазина были сплошь увешаны их фотографиями.

Быть удостоенным чести сфотографироваться у Ман Рэя и его ассистентки Беренис Аббот означало, что вы ценитесь высоко, что вы уже «кто-то с определенным положением». На выставке в Еврейском музее было представлено несколько таких фотопортретов, а именно: Джойса (1922), Хемингуэя с банджо (1923), сюрреалистов Филиппа Супо (1921), Андре Бретона перед картиной Джорджо де Кирико «Загадка одного дня» (1925) и Жана Кокто (около 1925). А выполненное Ман Рэем фото Сальвадора Дали (1936) стало обложкой журнала “Time”, что благотворно сказалось на репутации как портретируемого, так и фотографа.

Вскоре Ман Рэй познакомился с Алисой Прин, известной как Кики де Монпарнас. Подобно герою Пуччини Родольфо, с первой же встречи увлекшемуся Мими, художник скоропалительно влюбляется в Кики. Последующие семь лет были чрезвычайно плодотворными и обогатили мировое искусство целым рядом неожиданных уникальных произведений. Кики стала музой художника, и он увековечил ее в своей «Скрипке Энгра» (1924) — вне всякого сомнения, одной из самых известных из когда-либо сделанных фотографий. Даже тем, кто никогда не слышал о Ман Рэе, знакома эта женщина-скрипка.

Очередной роман Ман Рэя, на этот раз с американской моделью Ли Миллер, помимо ее портретов подарил художественному миру еще один шедевр — рисунок «Объект разрушения» и сделанную по нему конструкцию под названием «Неразрушимый объект». Этот «объект» представляет собой рисунок метронома с маятником, на котором закреплен вырезанный из фотографии эффектный глаз Ли Миллер. Сопровождающая изображение надпись гласит: «Вырежьте глаз из фотографии того, кто был любим, но кого Вы больше не видите. Прикрепите глаз к маятнику метронома и отрегулируйте его так, чтобы достичь нужного Вам темпа. Дождитесь остановки маятника. Взяв в руку молоток, хорошенько прицельтесь и постарайтесь разрушить всю конструкцию одним ударом». Это руководство к действию свидетельствует о настойчивой внутренней потребности Ман Рэя облекать в слова и даже в действия свои ощущения — в данном случае, очевидно, ярость, ненависть, разочарование...

Другой любимой моделью Ман Рэя стала Жаклин Годдар, которую Сомерсет Моэм как-то назвал самой красивой из всех женщин, которых он когда-либо встречал. Плененный светловолосой красавицей, Ман Рэй создал свою Жаклин Годдар (1930); на отпечатке негатива черное становится белым, а пышные волосы Жаклин словно парят в воздухе. В более традиционном духе он, уже в качестве фотографа для журналов мод, делает портрет известного дизайнера hautecouture Эльзы Скьяпарелли (1934), черпавшей вдохновение в работах друзей — дадаистов и сюрреалистов (она приехала в Париж из Нью-Йорка вместе с Франсисом Пикабиа и Ман Рэем). Не менее интересны выполненные художником портреты маркизы Казати — скандально известной светской львицы, заявившей, что она желает быть живым произведением искусства. Это для нее придумывал фантастические наряды Лев Бакст, а созданный им графический портрет маркизы, наряду с десятками других ее изображений, запечатлел эту рыжеволосую «роковую женщину», образ которой по сей день вдохновляет современных дизайнеров высокой моды.

Ман Рэй прожил во Франции почти 20 лет. Ему удалось покинуть Париж за несколько дней до оккупации. Вот что пишет об этом Мэйсон Клейн: «Для того, у кого не было четкого ощущения своего еврейства, чье существование целиком и полностью определялось персональной артистичностью, угроза завоевания Парижа нацистами означала неминуемую утрату того мира, в котором ему была обеспечена и анонимность, и публичность».

По возвращении в США открывается новая — Голливудская — страница жизни Ман Рэя, в которой встреча с Джульетт Браунер означала для художника обретение музы и модели, партнера по шахматам (интерес к этой игре, вероятно, возник у него под влиянием заядлого шахматиста Марселя Дюшана) и, что важнее всего, супруги. Успех не заставил себя ждать, выставки следовали одна за другой: в Музее де Янг в Сан-Франциско (1941), в Художественном музее Санта- Барбары и Художественной галерее (ныне музее) Миллз Колледжа в Сан-Франциско (1943), в Институте искусств в Пасадене (1944), в Галерее Джульена Леви в Нью-Йорке (1945), в галерее Копли в Беверли Хиллз (1948).

Несмотря на такой интерес к творчеству Ман Рэя, художник называл Калифорнию «красивой тюрьмой» и мечтал о том дне, когда он сможет вернуться во Францию. Это произошло в 1951 году. В Париже Ман Рэй сконцентрировался на коллекционировании всего, что так или иначе было связано с сюрреализмом. Представленные на нынешней выставке в Нью-Йорке работы этого периода уже не привлекали к себе такого внимания послевоенных ценителей искусства, какое проявлялось к ранним произведениям. Художественная лихорадка осталась позади, в США. В 1963 году вышла в свет автобиография Ман Рэя «Автопортрет». Художник умер в Париже в своей мастерской на Рю Феру в возрасте 86 лет.

Многие из тех, кто знал Ман Рэя, отмечали, что он провел свою жизнь между светом и тенью, нарциссизмом и скрытностью. Он проявлял пристальный интерес к собственной личности, к своим физиономическим изменениям, а нередко самостоятельно, с непередаваемым шармом «конструировал» свой облик. Любопытство посетителей нью-йоркской выставки, желавших узнать, как он выглядел в дадаистский период своей американской жизни, было удовлетворено: в экспозицию вошли фотографии, на которых Ман Рэй запечатлен с родителями, со своей семьей, а также в мастерской и фотостудии. В Еврейском музее можно было увидеть его многочисленные автопортреты и даже редкий снимок, сделанный, по-видимому, в 1915 году Альфредом Стиглицем.

В 1933 году Ман Рэй создал свой «Автопортрет», ныне находящийся в Смитсоновском музее американского искусства в Вашингтоне. Это произведение являет собой пример художественной издевки и вместе с тем ничем не ограниченной свободы творчества: бронзовая отливка прижизненной маски автора, на которую надеты его очки, помещена в напоминающую гроб деревянную коробку и со всех сторон плотно упакована смятыми газетами — несомненный намек на то, что художник жив, а опубликованным критическим статьям место не иначе как в гробу. Так и интерпретировали автопортрет Ман Рэя: «Мол, видел я вас в гробу». Сегодняшний день, думается, внес коррективы в восприятие и толкование этой работы. Она обрела дополнительный коммуникативный смысл, как опыт мистического общения с маской, снятой при жизни художника и транслирующей в будущее импульсы его жизни. Это наблюдение относится, пожалуй, ко всей великолепно выстроенной выставке в Еврейском музее, дающей возможность мистической духовной визуальной практики общения с художником, который — как гласит эпитафия на его надгробии — был «беспечным, но не безучастным».

Итак, кто же он — мастер, запечатлевший выдающихся персон эпохи модернизма? Майкл Раш, комментируя выставку «Ман Рэй на Рю Феру. 1951—1976» в галерее Забриски, дал ему удивительно меткую характеристику: «ренессансный человек эпохи сюрреализма». В самом деле, изобретательный ум Ман Рэя позволял ему взглянуть на любой объект как на источник вдохновения и самовыражения, изобретать новые техники, развивать нечто действительно потрясающее воображение. Сфотографированные им утюги, кажется, обжигают и уж во всяком случае обостряют взгляд, а прославившие его рэйограммы, полученные путем прямого воздействия света на фотопленку, не нуждаются в фотоаппарате.

Он, как никто, отчетливо предвидел будущее Искусства и Художника: искусство будущего (фактически — наших дней) поистине представляет собой смешение всех жанров и техник, а художник будущего (наш современник) — это тот, в чьей творческой личности сочетаются и живописец, и скульптор, и фотограф, и кинорежиссер, и литератор, и философ...

В 1948 году Ман Рэй со свойственным ему сарказмом придумал формулу «продолжение останется незамеченным», давшую название одной из его калифорнийских выставок. Оказалось, наоборот: его влияние на новые поколения продолжается, однако не остается незамеченным.

Вернуться назад

Теги:

Скачать приложение
«Журнал Третьяковская галерея»

Загрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в App StoreЗагрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в Google play